Она слишком много знает. Ей не дадут уйти. Ни ей, ни Сэмми. Те снайперы на хорах…
– Что вы говорите, герцог, о чём… – попытался возразить было Спенсер, но его уже никто не слушал.
Молли вдруг ощутила, как скрещиваются на ней взгляды стрелков. Чуть пошевеливаются чёрные дула винтовок, беря её на прицел. Пальцы ложатся на спусковые крючки, вжимаются в плечи приклады.
Всё готово.
Осталось только приказать.
Часть вторая
Зверь Глубин
Глава 1
Был вечер в Норд-Йорке.
Они шли рядом, и Таньша держала Медведя под руку. Обычная молодая парочка, возвращающаяся с работы, – плечи ссутулены, потухшие глаза, шаркающая походка.
Прохожие глядят сквозь них, не замечая. Бобби в полном снаряжении провожает их, однако, несколько более внимательным взглядом – начальство предупредило о брожении на заводах, кое-где замыслили стачку – и это сейчас, когда Горный Корпус вот-вот двинется на север!..
Правда, ничего подозрительного в этой паре нет, и полицейский отворачивается, потому что троица каких-то оборванцев с самым вороватым выражением юркнула в боковую аллею, по которой вывозят мусор от задних дворов и двориков.
Оборотни шли мимо Плэзент-стрит, 14, или, вернее сказать, тащились. На сам дом номер четырнадцать они даже не взглянули. И никто, даже бдительнейший из бдительных бобби, не заметил бы, как, проходя возле жилища достойного доктора Дж.?К. Блэкуотера, прикрыла глаза под очками Таньша или как втянул воздух затрепетавшими ноздрями Медведь.
Сестра чуть сильнее стиснула пальцы на локте брата, ощущая, как напрягаются мышцы. Всеслав кивнул, едва-едва, так что заметить могла только Волка.
«С ним всё в порядке. Пока».
Пока. Самое важное сейчас слово.
Таньша тихонько вздохнула. Оборотни продолжали путь – вверх по Плэзент-стрит, всё дальше и дальше от жилища семейства Блэкуотеров.
В сторону улицы, где обитал мистер Питтвик, они даже не покосились. Сели на городской паровик, направлявшийся к порту, смешались с толпой машинистов и докеров, едущих на ночную смену, – гавань Норд-Йорка никогда не спала.
Здесь пылали яркие огни, цепочки газовых фонарей тянулись вдоль набережных; бетон рассечён шрамами рельсовых путей, краны вознесли журавлиные шеи. Заняты все пирсы, все причалы, работа не останавливается ни на минуту, из чрева подоспевших пароходов выныривают груды ящиков и тюков, порой поднимается что-то особенно крупное, тяжёлое, всё обитое досками для сохранности.
Разведчик многое смог бы узнать, понаблюдай он пристально за работой порта. Он сосчитал бы количество тяжёлых пушек и гаубиц, паровых ползунов и шагоходов, ежесуточно прибывающих в порт Норд-Йорка, и сообщил бы своим, что в дополнение к уже имеющимся войскам развёртывается, судя по всему, полнокровный корпус; он написал бы, что в строй вводится всё больше техники, причём такой, что не просто тащит по полю боя пушку или митральезу, но и везёт пехотный десант.
И в конце донесения такой разведчик с тяжёлым сердцем оставил бы приписку: «…считаю всё вышеизложенное вернейшим признаком скорого наступления противника».
