Пора, Геза.
Встаю, иду к пещере по снегу. Можно не спешить. Первая работа сделана. Теперь – моя очередь. Снег глубокий. Иду по следам десантников. Они перепахали снег, как кабаны. Впереди – черная нора. Она точно между двух огромных зубьев горы. Над норой – легкое облако дыма. Иду к ней. Она зияет. Быстро справились парни! СБ даром наш хлеб не ест. Уважаю профессионалов. Искореженные куски железных ворот живописно торчат вокруг дыры. Вскрытая консервная банка! С тухлым молекулярным мясом. Блохи – молчать. Я все вижу сам.
Вхожу внутрь.
И сразу —
белые тела десантников, застывшие в странных позах. Словно их мгновенно заморозили.
Fuck!
Блохи: ТРЕВОГА!!!
Бросаюсь назад. Мне в шею впивается что-то. Нет, нет! Я быстрый, суки, я быстрый. Бежать. Дышать. Бежать. Дышать. Бежать. Дышать. Бежать. Снег, снег, снег легкий и глубокий снег легкий и глубокий вяжет вяжет вяжет ноги снег ноги гнутся о побег и так хочется бежать манарагу мне рожать а гора ползет во мне по желудочной слюне и манара и хара будет снежная нора а манара и аро рого неро и горо…
Свет.
Сквозь веки.
Открываю глаза. С трудом.
Пространство. Большое. Белый потолок. Огромные окна. В них яркое голубое небо. Слишком яркое. Закрываю глаза.
– Bonjour, Geza!
Открываю глаза. Перевожу взгляд. За огромным столом. С сигарой и напитком. В огромном кресле. Анри. Огромный.
– Как спалось?
По его молочно-белому, безразмерному лицу проползает улыбка. Слоновьи глазки. Над ним висит картина. Что-то знакомое. Блоха, что это? Молчание. Ау, блохи! Разлепляю губы. Из них течет. По моему подбородку. Кровь. Мой рот полон соленой крови. Глотаю. Ощупываю рот языком. Зубы целы. В нёбе. Что-то. Ранка. Они вытащили из меня блоху. Мой мозг пуст. Ноет плечо. Старые раны. Что это за картина? Молчание мозга. Моего. Глубокое.
– Как спалось, дружище?
Он встает. Шаркая ножищами, приближается ко мне. Он – облако. В костюме цвета папайи. Он всегда любил фруктовые цвета. Его длань приближается к моему лицу. На длани – знакомый козел с зажатой в зубах голубой розой. Козлина усмехается. Длань вытирает мне подбородок салфеткой.
– Ты можешь говорить?
Произношу:
– Мо… гу.
– Прекрасно.
Попыхивая сигарой, он отходит к окну. Осматриваюсь. Я лежу в кресле. Без комбинезона. В тонком свитере и брюках.
– Где я?
– На Манараге.
Пытаюсь думать. Это трудно. Без блох.
– Хороша погодка, а? – он выпускает дым в стекло, не оборачиваясь. – Три дня тотального снегопада. А сегодня – рай. В честь тебя. Хочешь выпить?
Это правильное предложение.
– Хочу.
Он подходит к небольшой барной стойке, кидает лед в стакан, наливает. Несет мне. Беру стакан, делаю глоток. Скотч. Нёбу больно. Но мне хорошо. И еще глоток. Спускаю ноги на пол. Он из широких красивых досок. Встаю. Голова слегка кружится. Анри с усмешкой смотрит на меня, пыхтя сигарой:
– Ты выглядишь неплохо.
– А где…
– Доблестные голубые шершни? В воздухе.
– Их… убили?
