– Как-то вы слишком хорошо изъясняетесь для «мертвецки» пьяного человека… – нахмурилась я.
– Вас Крайом уговорил?
– Нет. Не он. И кроме него, есть добрые люди, – решила я все-таки не сдавать целителя.
Я остановилась на пороге кабинета. Мда, мебели как-то поуменьшилось – точнее, кабинет был пуст. За исключением книжных шкафов да пейзажа на стене, ничего не осталось. Сам император расположился на ковре перед камином. Три огромные, глиняные, оплетенные лозой бутыли перед ним. В руках он меланхолично вертел небольшой серебряный кубок. Вид помятый. Кружева на манжетах поникли, капилляры в глазах полопались. Запой по-имперски… Красавец…
Тем временем император перекинул бутыль, набулькал себе чего-то.
– Ваше здоровье, – бодро поднял он кубок.
Я решительно прошла в кабинет.
– У вас – дворцовый переворот, – укоризненно проговорила я. – На Брэндона и Ричарда кидают заклятие за заклятием, пробивая защиту, при этом ничем не обнаруживая себя. Их невозможно поймать, им невозможно противостоять. Надо отловить умельцев! Прошерстить весь дворец! Аристократы ваши… уроды. А вы пьете!
– Пью, – печально и равнодушно заметил Фредерик.
– И с чего вдруг?
– Все бессмысленно.
– О как!
Я посмотрела на императора, который впал в философский настрой. Было как-то… странно.
– И что вы стоите над душой? – сварливо спросил Фредерик. – Присаживайтесь.
Покачала головой, дернула за шнурок, вызывающий слуг. Поймала на себе любопытствующий взгляд его величества.
– В империи Тигвердов есть коньяк? – спросила я у него.
– Что? – удивился он.
– Вина я не хочу, настойки тяжелые, сладкие – в результате портится фигура и болит голова. Ужас, который вы с Ричардом пьете, я не потяну. Погибну. А алкоголя в кровь нужно. Думаете, только у вас эти дни получились отвратительные?
После осторожного стука к нам заглянула служанка.
– Миледи? – Она прямо-таки изумилась, увидев меня. Странные они тут все. По-моему, вид императора Фредерика, занимающегося пьянством в кабинете, откуда он выкинул всю мебель, должен вызывать большее недоумение, чем женщина в черном деловом костюме на высоких каблуках. Хотя… Им тут виднее, конечно.
– Будьте добры… – начала я.
– Миледи будет… – вмешался император – дальше шло какое-то длинное название на языке, которого я не знала.
– Две бутылки, – из вредности уточнила я. – Апельсиновый сок. Побольше. Бутерброды. И скажите на кухне – пускай поставят тесто на пирожки. Мы с его величеством будем ужинать.
– И говяжий бульон. Как тогда – в поместье у сына, – добавил мечтательно император.
– Именно, – кивнула я. Потом посмотрела на него с подозрением и спросила: – Ваше величество, когда вы ели в последний раз?
– У вас, по-моему.
– И что-нибудь существенное его величеству, – распорядилась я. – Прямо сейчас, – и отпустила служанку.
Разулась – ноги устали в уличной обуви, скинула жакет. И уселась перед императором на ковер, скрестив ноги по-турецки. Как хорошо, что я сегодня на работу пришла в брюках.
– Слушайте, вы долго намерены в меланхолии пребывать? – спросила я осторожно.
– А что? – недовольно посмотрел на меня Фредерик.
– Просто, если у вас тут смута начнется, мне надо детей забрать, а то они в вашей Академии значатся как родственники вашего сына. Как вы думаете, какой у них шанс уцелеть?
– Вы знаете, что изображено на этой картине? – спросил Фредерик меня через какое-то время.
– Замок. Яблони в цвету, – пожала я плечами. – Красиво.
– Сейчас там… пепелище.
– Постойте. – До меня стало доходить. Я вспомнила, что мне рассказывал Ричард. – Это… замок рода Рэ?
Император кивнул:
– Как вы понимаете, я не могу себе позволить, чтобы у меня – хоть где-то – был портрет возлюбленной. Я император. Владыка
