своей страны. Но не владыка самому себе. Поэтому этот пейзаж – все, что у меня осталось от моей любви. И еще – если долго играть на рояле ее любимые мелодии – она приходит…
Что тут скажешь…
В дверь тихонько постучали.
– Заходите! – отозвалась я.
Получив разрешение, в комнату зашел слуга, поклонился, закатил тележку с едой. Недоуменно посмотрел на императора возле камина. Потом его любопытствующий взор остановился на мне. Я скривилась. Он понял намек. Огляделся, пытаясь сообразить, где ему сервировать стол.
– Оставьте, мы сами, – облегчила я его муки.
Слуга подкатил столик к нам поближе:
– Ваше величество. Миледи. – Поклонился и вышел.
– Я кажусь вам жалким? – усмехнулся Фредерик. – Я… Да и Ричард тоже… Мы вас разочаровали. Оказались не такими надежными. Не такими сильными… И оказалось, что любить нас… весьма проблематично…
– Перестаньте, – попросила я. – Как вы там говорили Крайому? Вам такие стоны не к лицу.
Между тем я открыла бутылку с коньяком – пренебрегла недовольным взглядом императора, который не успел обо мне позаботиться. Налила в бокальчик. Сказала:
– Ваше здоровье. – И выпила. – Надо было это еще вчера сделать. Может, поспала бы…
Император рассмеялся.
– Не знаю, как связано употребление алкоголя со сном. Я вот эти ночи не спал.
– Пили, ваше величество?
– Именно.
Я передала ему тарелку, на которой были жареное мясо и овощи. Фредерик стал есть. Сначала медленно, словно нехотя, потом все с более и более возрастающим аппетитом.
Я заглянула в свой бокал. Длинное чего-то там на непонятном языке было густым, чуть маслянистым, по цвету действительно напоминающим наш коньяк. Судя по ощущениям, напиток был не менее крепкий, только с сильным запахом вишни и травяным привкусом – что-то вроде мелиссы.
– Вкусно. Как это называется?
– Родагрибер. Напиток Османского ханства – если перевести его название, получится что-то вроде: «Да будет мир». Его пьют после заключения договоров и просто если кто-то решил помириться – бутылку ставят на стол.
– Выпьете со мной? – предложила я, кокетливо помахивая кубком. Сделала глубокий вдох. Немного повело. И такая любовь внутри – к Ричарду, императору, его покойной супруге. Да. Родагрибер не так-то прост. Надо будет выпросить пару бутылочек. Мало ли с кем мне приспичит помириться – все бывает.
– Ваше здоровье, Вероника, и да будет мир! – Император кивнул, вытер остатки гномьего самогона краем рубашки и плеснул себе из бутылки. Потом продолжил. Было видно, что говорить ему не просто, но он все же решился: – Я сам взошел на трон в результате дворцового переворота, Вероника.
– Что? – удивилась я.
– Заговор. Заговор, в результате которого император Максимилиан и моя достопочтенная матушка лишились магии. Отец был вынужден передать престол мне.
– Никогда бы не подумала, – посмотрела я на него.
Император кивнул. Мы с ним разлили алкоголь по емкостям и выпили.
– А император Максимилиан… Он теперь не маг?
– Отчего же? – удивленно посмотрел на меня император. – Я не хотел войны. Я хотел победы. Поэтому на моего отца распространяется одно старинное, но очень действенное заклятие – он маг до того момента, пока он не перемещается в этот мир.
– Но это не может ему помешать действовать с помощью наемников.
– Его проверяли в первую очередь, – с улыбкой посмотрел на меня император. – Еще осенью, когда было первое покушение на Ричарда. Я говорил с ним. Это не он. Как вы знаете, в магии приоритет имеет сильнейший. Бывший император слабее меня как маг. Поэтому я его прочитал.
Я поежилась:
