«Уходи», – одними губами произнес Сава. Женщина перехватила его взгляд и отрицательно покачала головой.
«Она пришла с Геной», – зачем-то отметил он.
Сава подумал, что если Дикий увидит его жену, то шансов у нее не будет вовсе.
– Это Зажим? – между делом полюбопытствовал Дикий, обнюхивая голову зэка. – Ты вроде говорил о нем.
– Он самый.
– И хотя я не успел выслушать его, мне достаточно взглянуть на его черты лица. От него воняет злобой. Он нагл, вспыльчив, с трудом контролирует свои поступки, – начал перечислять егерь. – Мстителен. Злопамятен. Пытается казаться крутым, хотя сам мало чего представляет… Никаких моральных принципов… Опасный рецидивист. Я прав?
– Абсолютно, – выдавил из себя Сава, предпринимая все усилия, чтобы выглядеть спокойным.
Олеся тем временем приближалась к егерю, ее босые ноги бесшумно ступали по грязному полу.
– Между прочим. Ты обратил внимание, какая на тебе шляпка, Сава? – спросил Дикий.
– Какая?
– Коричневая, – с легким раздражением ответил егерь, злясь, что Сава даже не имеет представления, что он, собственно, за гриб такой. – Ты белый гриб, парень. Благородный гриб. Ты должен ценить мое отношение к тебе.
– Это впечатляет. Я должен тебе сказать спасибо? – улыбнулся Сава.
Олеся была всего в трех метрах от егеря. Она остановилась возле мачете, внимательно разглядывая тесак.
«Уходи! – мысленно взмолился Сава. – Это дурацкая затея! Он убьет нас всех!»
Он шевельнул губами, надеясь, что Олеся поймет. Словно почувствовав его пристальный взгляд, она подняла глаза. И снова отрицательно качнула головой. Неторопливо наклонившись, Олеся положила сверток с сыном на землю. Раздался легкий, едва уловимый шорох, но Дикий мгновенно насторожился. Отбросив в сторону голову, он повернулся на звук.
Олеся держала перед собой тесак, маленькими шажками двигаясь к егерю.
– Хе-хе… Курочка сама пришла на сеновал, – сказал он, направив в сторону женщины багор. – Ты как тут очутилась, лахудра? Видать, не такая уж дура, раз нашла дорогу.
– Оставь ее! – заорал Сава.
– Зэня, – пробормотала Олеся, крепко сжимая мачете. С щемящей болью глядя на любимую, Сава внезапно подумал, что, вероятно, именно так держат крест, видя перед собой нечистую силу, возлагая на него последнюю надежду.
– Привет, солнышко, – хихикнул Дикий. Размахнувшись, он издал хриплый вопль и резким движением всадил багор в живот Олесе. Нож в ее руках дрогнул, но не выпал.
– Нет! – закричал Сава. Перед глазами поплыли багровые круги.
«Нет, нет, нет…» – с остервенелой сосредоточенностью повторял он про себя.
– Не «нет», а да, – назидательно произнес Дикий, вытаскивая из тела женщины багор. Стальной наконечник покраснел от крови.
Олеся опустила голову, с удивлением глядя на дыру в рубашке, посреди которой быстро расцветала алая роза.
– Родная… уходи отсюда! – закричал Сава.
Дикий снова размахнулся, и он отвернулся, зажмурившись.
«Ты трус, – сплюнул внутренний голос. – Она умирает за тебя. Открой свой гребаный глаз и смотри, как твоя женщина совершает подвиг…»
– Олеся…
Он моргнул.
Она стояла на прежнем месте, слегка раскачиваясь. Взад-вперед… На рубашке уже разбухала вторая роза, стремительно сливаясь с первой.
– Она у тебя живучая, – уважительно произнес Дикий, перекладывая багор в другую руку. – Интересно, сколько она продержится?
Сава заскрипел зубами.
– Зэня? – вопросительно произнесла Олеся, переступив босыми ногами в луже крови.
– Я люблю тебя, – хрипло сказал Сава.
– А я люблю вас всех, – рассмеялся егерь, протыкая ей грудь. Олеся пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах.
– Пожалуйста… Пожалуйста, не нужно. Оставь ее, – лепетал Сава. – Тебе нужен я. Пожалуйста!
Теперь он был готов на все. Быть униженным, раздавленным, он был готов даже лизать ботинки Дикому, лишь бы он не
