Пронзительный, преисполненный животного ужаса крик чуть не разорвал барабанные перепонки, и Саве понадобилось несколько секунд, чтобы осознать – кричал он. От жуткой, всепоглощающей боли на лице.
«Сон… Отрубленная голова в руках – это сон».
Только боль, раздирающая ржавыми крючьями его плоть на лице, не была сном. Кто-то рвал и сдирал с него кожу. Живьем.
В то же мгновение носоглотка наполнилась горячей кровью, которая, пузырясь, застыла в глотке соленой киселеобразной жижей. Сава закашлялся, размахивая руками. Пальцы, скользнув по холодному воздуху, наткнулись на чье-то плечо.
– По… помогите! – задыхаясь, прохрипел зэк. Он начал захлебываться собственной кровью. В темноте мелькнула блеклая тень, и Сава услышал, как кто-то над самым ухом зашептал:
– Сожру тебя. Сожру вас всех.
Тень хихикнула и добавила еще тише:
– На помощь! – завопил Сава, отчаянно дрыгая ногами. Изо рта полетели брызги крови. – Ходжа! Зажим!!
Из темноты послышалась ругань Ходжи. Кто-то включил фонарь.
– Че за кипиш? – злобно выкрикнул Зажим.
Сава в ужасе ощупывал свое лицо, которое было непривычно липким и горячим. Пальцы коснулись рыхлой раны, отчего пульсирующая боль выстрелила новым раскаленным зарядом. Саву затрясло от ужаса – носа не было. Точнее, он еще болтался на лоскутке кожи, но с таким же успехом можно было сказать, что его не было.
– Зажи-и-м!! – тонко и гнусаво завизжал он. Судорожными движениями скинул с себя провонявшую потом рубашку, оторвал рукав и прижал импровизированный тампон к ране. – Зажим, он убьет нас всех!!!
Луч фонаря скользнул по его лицу, на мгновение ослепив. Зажим изумленно присвистнул. После этого он направил фонарь в другую сторону, и желтое пятно света остановилось на сгорбленной фигуре Носа. Он сидел, неторопливо вытирая лицо одеялом.
– Твоя работа, Нос? – с тревогой в голосе спросил Зажим.
– Он напал на меня, – совершенно спокойно отозвался зэк. – Хотел отомстить за ту свихнувфуюся идиотку. Я просто затитялся.
– Он… врет, – задыхаясь от гнева и боли, выкрикнул Сава. Тряпка, которой он закрыл рану, моментально набухла от крови. Любое прикосновение к оголенному хрящу причиняло невыносимую боль, от которой темнело в глазах. – Я же говорил… я же…
Не выдержав, он зарыдал. Из огрызка носа, хлюпнув, выполз розовый пузырь.
Зажим загремел наручниками.
– Ну-ка, протяни клешни, Нос.
– Зачем? – промурлыкал зэк, улыбаясь. У него был настолько простодушный вид, какой бывает у добропорядочного гражданина, сидевшего на лавочке с газетой и наслаждающегося хорошей погодой.
– Пожалуй, лучше тебе побыть в «браслетах», – рассудительно произнес Зажим. – Не хочу однажды утром проснуться без носа или уха.
– Я затитялся, – повторил Нос, но руки протянул.
Раздался отчетливый щелчок.
– Утром с тобой разберемся, – нахмурившись, сказал Зажим. – Все.
Испытующе взглянув на Саву, он бросил:
– Сам виноват, валенок. Вечно с тобой всякая хрень происходит. Сидел бы молча, ничего бы не было.
Саве показалось, что он ослышался. Внутри, словно варево под крышкой раскаленного котла, заклокотала ярость.
Зажим себя вел так, будто ничего особенного не случилось.
Значит, это он виноват? Что, они только ограничатся наручниками?! И все?! Можно спать дальше, будто ничего и не произошло?!!
«Будешь качать права, получишь еще», – услышал он внутренний голос.
– Нет… нет, Зажим. Слушайте… – Сава запнулся, отхаркивая скопившуюся во рту кровь. – Мне и этой женщине нужен врач! Я истеку кровью!
– Не истечешь, – буркнул Ходжа. – Заткни тряпкой дырку, и все.
– Он опасный псих! – всхлипывая, захныкал Сава. – Так нельзя… Наручники… ему не помеха. Его нужно связать! Прошу…
