меча.
Теплая кровь вязкой жижей брызнула на руку еен-тара, сжимавшую меч. Две тени отпрянули под наскоком вскочившего на ноги Нинан-тара. В свете лампады и факела сверкнули лезвия кинжалов. Но что они могли противопоставить мечу?!
Вдруг, дверь распахнулась и в комнату ворвались еще пять еен-таров. Один из них натянул лук и стрела тут же впилась в бок Нинан-тара. Еще одна стрела просвистела мимо, ибо Нинан ловко отпрыгнул в сторону. Боль пронзила его тело. Он сделал еще один бросок, ранив второго нападавшего и был сбит с ног.
– Беги! – громыхнуло так, что заложило уши. Это Рылиса поднялась на ноги и бросилась ему на помощь. В нее тут же вонзились две стрелы. Не обращая на них никакого внимания, она сгребла в охапку еен-тара, который схватил теряющего сознание Нинан-тара, и вмиг переломила ему шею. Еще прыжок, и настала очередь лучников прощаться с жизнью.
Два топора вонзились в нее, но Рылиса, взревев, схватила за руки воинов-топорников и свела их воедино, приложив друг о друга лбами.
Фиолетовые, желтые, красные и ярко-белые круги плыли перед глазами Нинан-тара. Дико болело в боку. Стрела прошила его насквозь. Меч дрожал в руке.
– А-а-а… знала… знала я! – загрохотала Рылиса, оборачиваясь к трактирщику, который набросился на несчастную Минику и, содрав с нее полотнище, жадно впился зубами в спелые груди онемевшей от неожиданности девушки. Он был еще пьян. Мощный удар Гром-глотки по загривку, отшвырнул его к двери, словно щенка.
Сверкнув на нее глазами, полными ненависти, трактирщик поднялся на ноги и бросился прочь из дома, в ночь.
На Рылису набросился еще один воин, он вонзил ей в загривок кинжал и повис на ней мертвым грузом.
– Я еще поживу… – хрипела она, оседая, – поживу…
Нинан-тар поднялся на ноги и бросился на солдата. Меч погрузился в него на всю длину лезвия. Воин вскрикнул и стал сползать с женщины.
– Мразь, – зашипели от двери, – ты привел их… ты привел беду…
Нинан-тар обернулся и увидел искаженное злобой лицо трактирщика. Еен-тар бросился на него, но последний взвизгнул и скрылся во тьме.
В комнате послышались шаги, Нинан-тар обернулся и обмер. Против него стояло еще трое. Он понял, что это его конец.
– Беги за ним, я не догнал, – ворвался в его сознание голос Нагдина. Неизвестно, как, он оказался в трактире. – Нападайте, чего же вы?! – рыкнул он на оробевших солдат, и сам бросился на них.
Нинан-тар, позабыв от ужаса и злобы о стреле в боку, бросился догонять трактирщика. Он мчался по скользкой дороге, более походившей на полноводную реку. Дождь хлестал ему по щекам, а ветер завывал в ушах. Он падал, поднимался и продолжал бежать. Он не знал, сколько времени прошло, но при свете молнии он заметил впереди фигуру трактирщика, шедшего в сторону деревни быстрым шагом.
Трактирщик не слышал, как приближалась погоня, а потому Нинан-тар без труда нагнал его, но в тот момент, когда он уже был готов пронзить его мечом, нога еен-тара встала на что-то скользкое и движущееся. Трактирщик не понял, что за тень пронеслась мимо него и плюхнулась в воду, разметав брызги вокруг себя. Когда же перед ним под светом молнии поднялся словно из-под воды Нинан-тар, изумлению трактирщика не было предела.
Мужчины схватились в рукопашную.
Тем временем, Нагдин отбивался от наседавших на него воинов. Их осталось двое, потому что один, самый молодой и запальчивый, решился броситься вперед в одиночку, за что и поплатился жизнью. Его окровавленное тело, бьющееся в конвульсиях, лежало недалеко, опрокинув стол.
– Миника, – только и произнес Рыбак, обратив взор на девушку, забившуюся в дальний угол помещения. Ему хотелось крикнуть ей: «Беги!», но ночь была опаснее этих двух солдат, а потому он сдержался.
Смутное нехорошее ощущение не обмануло его, как не обманывало никогда с тех самых пор, как он впервые вышел в море. Именно оно потянуло его вслед за еен-таром и женщинами. И он поспел вовремя.
Обманным движением выведя противника из равновесия, Нагдин отвесил ему такой удар ногой в живот, что еен-тар подпрыгнул разве что не до потолка. Кинжал второго скользнул по стальному нарукавнику, а топор ударил о топор и отскочил в сторону. Нагдин тут же бросил свой топор, схватил ударную руку врага, загнул ее назад и вывихнул. После, обрушил удар правой руки на левую руку врага с кинжалом и поломал ее. Подняв топор, он наотмашь ударил обезоруженного противника, вспоров ему грудную клетку. Заклокотав в груди кровью, воин повалился на бок и затих.
– А-а-а! Не-е-ет! – отпрянула Миника, когда Морской скороход приблизился к ней.
