мрачные шпили оридонских башен, и смотрел на деревню внизу. Его глаза полные слез блуждали по почерневшим головням, которые служили раньше балками и опорами для стен, по грудам кирпичей, под которыми были погребены горшочки с цветами, так любимыми местными кумушками. Кое-где еще догорали огнища пожарищ, бросая кровавые тени на улицы деревеньки заваленные трупами жителей и погибших воинов.
Ноги дольше не могли держать Нинан-тара, и он беззвучно осел на землю.
– Все, как и задумали, – донеслось до его слуха. Недалеко от еен-тара стояли Нагдин и Палон. Прислонившись к дереву, они внимательно рассматривали крепость. – Едва не взяли, как и должно быть, но отступили. Где Нинан? Пусть укажет нам место, откуда виден порт твердыни.
– Еен-тар, гур зовет тебя, – подошли сзади к Нинан-тару.
– Что здесь произошло? – прошептал он белыми от бледности губами. – Я должен идти туда.
– Пойдешь завтра. Сейчас укажи нам место, где можно нам увидеть порт.
– От моего дома, – глотая слезы, проговорил Нинан-тар, – его видать. Ежели дом еще есть там…
Хрящеед отрядил с Нинан-таром несколько воинов, и они направились в деревню.
Приблизившись к поселению на два полета стрелы, еен-тар различил далекую погребальную песнь, которая долетела до его слуха и острым кинжалом обрезала половину сердца. В деревне хоронили воинов.
Идя к своему дому, Нинан-тар с каждым шагом ощущал, как силы покидают его. Даже настойка, которую ему дал морской жрец, не действовала более. Он страшился увидеть развалины жилища и трупы своих жены и детей.
Однако дом оказался не тронутым войной. Он стоял одинокий и безжизненный. Нинан-тар едва не пал на колени, когда увидел это зрелище.
– Слава Моребогу и Камнебогу, слава Владыке, Бруру и… всем богам всех сторон… – загнусавил он, но его быстро привели в чувство ударом по щеке.
– Не время нынче, – пригрозил старый воин в тяжелом древнем шлеме.
Нинан-тар с трудом взял себя в руки и указал на место, откуда лучше всего была видна искусственная гавань крепости.
– Разреши мне отлучиться. Я хочу узнать…
– Иди. Ты сделал свое дело. Но о нас ни-ни…
– Ни-ни, – поспешно согласился еен-тар. На ватных ногах он пошел к дому Кромын-тара, старосты деревни, – самому укрепленному зданию в поселении. Уже на подходе он ощутил опьяняющий запах устричной похлебки и хлебцов. Слезы снова хлынули из его глаз.
Из-за стен здания доносились голоса детей и женщин. На стенах виднелись еен-тары в полном вооружении.
– Еен-тары, погляди, кто это там!?
– Никак, Нинан-тар?!
– Это я, – закричал что было силы пришелец, но в воздух взмыл лишь сиплый хрип.
– Нинан! – разрубил мутную пелену перед глазами звонкий голос Атанки.
– Папочка! – закричал голосок Омурки.
– Спасибо… спасибо, – счастливо улыбался Нинан-тар, возведя глаза к небесам. Они отвечали ему хмурым взором дождливых туч, а после вдруг закачались и обрушились вниз, увлекая его в бесконечное падение.
***
Вода ручьями текла по каменной кладке крепости. Воины стискивали зубы, вгоняя кинжалы между камнями. Это было нелегким делом, а потому после нескольких шагов руки начинало ломить от боли.
С небес продолжали лить потоки воды. Холвед донес до Длинного Столпа свое дыхание. Стало холодно.
Две тысячи мужчин в промокшей от дождя одежде – не спасали даже плащи – стояли у стен крепости и в абсолютной темноте ждали команды. Ноги их по колено утопали в грязи, а холод пробирал до костей, но капитан запретил разводить костры чтобы погреться.
– Ничего, кены, – перешептывались воины, – как дело до рубки дойдет, отогреемся.
Задумка Нагдина удалась. Нападение его флота на крепость с моря, хотя и была отбита, но донесла оридонцам его помыслы. Хитрость, которая прикрывала другую хитрость, заключалась в том, чтобы сделать вид, что владяне хотят захватить деревню, дабы обложить крепость с суши. Оридонцы отчаянно дрались за деревню и не позволили захватить ее.
