мишенями.
За холмом послышался топот конницы.
***
Лишь к ночи погоня отстала. Людомар шел позади отряда и чутко вслушивался в каждый шорох за своей спиной. Но далекие шаги, конский топот и ржание коней, наконец, стихли. Его слуху остались лишь хруст перегноя и бурелома под ногами товарищей, да тяжелое дыхание раненного холкуна.
Гедагт также иной раз выдыхал с хрипотцой, но мужественно шел вперед, придерживая рукой пораненный бок. Второй рукой он опирался на плечо брезда, одного из тех, имен которых охотник так и не узнал.
Прямо перед людомаром шел Кломм. Он нес на руках Бохта.
Нагдин возглавлял шествие и тихо переговаривался с Унки и Лоденом.
– К концу ночи дойдем, – говорил он. – Я там часто бывал. Ты не смотри, что на мне нет ничего. Ежели надо будет, все найду. Там мне как дома хорошо. Лиар поможет. Он мне как отец. Лишь бы дошли только.
– Предал нас нэкз, поверить не могу, – сокрушался Лоден. Слышались его протяжные вздохи.
– Не суди его за это. Нынче почти все побережье под саарарами. Нас отодвинули от Великих вод. Даже богине Великих вод должны мы молиться под присмотром саараров. Платим за это. Слышал я, что несколько городов наших взято уже ими. А здесь они из-за вас появились. Недавно. Еще до вашего прихода пришли.
– Слышишь ли, Топор? Предатель в долине у нас, – повернулся к Гедагту Лоден.
– Не время сейчас, – прохрипел тот. – Не трать сил на болтовню.
– Силы у меня есть. Кто бы это мог быть?
– Нет среди нас предателей, – проговорил Унки. – Мы первые ушли из долины после снега. Никто раньше нас не вышел. Как же узнали они?
– То-то и оно, – многозначительно протянул Лоден.
– Я слыхал от дядьки своего, что через птиц общаются, – заговорил молчавший до того брезд, имени которого людомар не знал.
– Давно такое есть, – подхватил Лоден. – Только птицу тяжко сокрыть.
– Нет среди нас предателей, – настойчиво повторил Унки.
– Тихо! – прервал их Сын Прыгуна. Все тут же затихли и остановились.
До слуха людомара донеслись мягкие шаги больших лап, которые приближались к отряду. Они подходили полумесяцем сзади с намерением напасть сразу с трех сторон. Уши охотника поднялись над затылком. Он вслушивался в полную силу. Его слух уловил даже легкое поскребывание, с которым когти лап касались земли. Вот шкура, жесткая и короткая, подобно щетине протренькала своими волосками по ветке.
– Здесь есть высокие деревья? – спросил он.
– На той стороне другого холма начинается лес, – сказал Рыбак, – он…
– Бежим, – прервал его Сын Прыгуна и подхватив холкуна с рук запыхавшегося Кломма, бросился вперед.
Кломм подбежал к Гедагту, подхватил его с другой стороны, и троица брездов устремилась вперед.
– Беги позади них, – прошептал Нагдину охотник. – Я уже знаю, где лес. Я чувствую его.
– Кто это? – спросил тот.
– Я не знаю. Ветер дует на них.
– Что ты услышал?
– Большие и мягкие шаги…
Рыбак побледнел, но остановился, пропуская вперед всех остальных. Дрожащими руками он стал накладывать стрелу на тетиву.
Неожиданно пространство сотряслось от одиночного рыка.
– Гиры, – икнул Рыбак. Ветер переменился и людомар услышал запах испуга Нагдина перемешивавшийся с густым запахом гирских шкур. До него впервые долетал подобный запах. Это были новые животные, которые никогда не встречались ему на Синих равнинах и в Чернолесье.
Тропинки между деревьями не было, но людомар несся вперед, скользя между стволами древокустов, точно зная, где искать
