наконец, сжавшись в комок, затих. Тело его начало все сильнее сотрясаться рыданиями.
– Что ты принес нам, лихоимец! Какую же беду ты принес нам! Все окончено… и новый мир пожрет старый, и не останется даже и половины того, что было!.. О, что же ты принес нам!…
Если бы не природное хладнокровие людомаров, Сын Прыгуна смутился бы. Однако людомары были из той категории олюдей, которых все вокруг, даже сами олюди считали дикарями. Они мало верили приметам. Поклонялись лишь двум богам: Владыке, око которого оглядывало Чернолесье днем, и Зверобогу, следившему на лесом в ночи.
Холкуны стояли угрюмо-молчаливые, почесывая свои длинные, ставшие как у пасмасов бороды. Столетиями между ними и пасмасами шел спор о том, чья борода роскошнее: холкунья или пасмасская. Холкуны бороду аккуратно «облопативали» и очень этим гордились; пасмасы оставляли расти как есть, но он редко вырастала ниже груди, ибо питались пасмасы всегда плохо. Бороденки вырастали хлипенькие, жиденькие.
И вот теперь, после длительного похода, холкуны ничем не отличались от пасмаса Лодена. Его борода и их бороды были даже одинакового цвета, одинаково же подраны.
– Да, это он, – разрушил затянувшуюся паузу голос Гедагта. – И мы знаем это. Что же с того? – Он усмехнулся. – Ты плачешь о мире? Или плачешь о себе? Ты боишься крушения небес или этой своей норы? Мир поглотит себя, говоришь ты? Мир уже давно рухнул. Владия под игом оридонцев. Саарары хозяйничают там, у предлесья твоей Священной рощицы, и если им вздумается, то приведут свои орды сюда, к тебе, к ручью твоему. А когда ты им скажешь, что его святость, то я не возьмусь судить, чем тебя прибьют. Мир давно рухнул, старик. Плакать надо было раньше.
– Нет, это не так… не говори так, – дрожал Лиар, сворачиваясь в еще больший комок.
– Здесь изменения тебя не достанут. Будь покоен, – подошел к нему брезд и поднял за шиворот. – Не бойся мира. Он тебя не тронет. Скажи нам одно, и мы покинем тебя. Успокойся же ты! – Он грубо встряхнул старика. – Саарарцы перекрыли нам путь к гряде через Холмогорье. Нэкз Оогода предал нас. Реотвы предали нас. – Он покосился на Нагдина. – Почти все… Как нам пройти на гряду?
Лиар отирал слезы и икал.
– Идите через Си… сизые болота или Чер… Чернолесье. Тог… Тогда обойдете… ик… Холмогорье…
– Ар-р-р!
Старик рухнул на пол, потому что Гедагты мгновенно выхватил топор из-за пояса. Все остальные последовали его примеру.
Рык донесся от запруды.
Один за другим олюди и брезды повыскакивали нарушу. Они увидели ужасающую картину: над трупом брезда, последнего, имени которого людомар не знал, склонился гир и медленно выдирал из его тела клоки плоти.
Заметив врагов, он не стал оставлять добычу, переступил через бившегося в конвульсиях брезда, и принял боевую стойку.
– Р-р-ра-а-а! – Заорал Кломм и бросился вперед, но зверь сделал ложный выпад, подловил брезда на этом, отскочил в сторону и отвесил ему такой удар лапой по голове, что тот кувырком покатился в запруду.
– Нет! – рыкнул людомар, останавливая холкуна и пасмаса. Он почуял своего ночного преследователя.
– Я сказал, что он будет мстить, – взволнованно прошептал Лоден.
Сын Прыгуна вышел вперед и стал распутывать узел между наконечниками пики. Все это время он не отводил взора от гира. Тот молча смотрел на него. Его черные глаза светились ненавистью и злобой.
Он слишком поздно понял, что делает его противник, а когда понял, то попытался напасть на людомара, но тут же повредил лапу о выставленную пику.
Два копья пронзили его тело, войдя в него плавно, так, словно гир был безкостным. Чудовище взревело, подалось вперед и получило в себя второе копье. Пика пронзила его грудь и подняла от земли на дыбы. Зверь попытался достать охотника лапами, то тот умело увернулся, в мгновение ока перепрыгнул к задним лапам хищника и вонзил в них оба свои меча. Животное тут же осело назад, загоняя пику глубже в грудь, и дико заревело. Оно так и подохло, стоя на полу дыбах, и едва касаясь лапами земли. Кровь обильно стекала наземь, заливая все пространство под пикой.
– О, Владыка-а-а, – благоговейно пролепетал старик, следивший за битвой.
– Тьфу! – выбрался из воды Кломм и с уважением посмотрел на гира. – Хорошо эт он меня… – Он помотал головой.
Людомар обошел труп зверюги и приблизился к нему со стороны копья. Повалив тушу набок, он попытался вытащить пику из груди хищника.
