Дремс ухмыльнулся и тронул тетиву. Она гулко запела.
Тогда Кин ощутил, как все внутри него, сжатое до этого в маленькую твердокаменную точку, вдруг ослабло и обмякло. Холодный пот выступил на шее и щеках. Уже давно он потел после того, как удавалось свершить задуманное.
«Слава тебе, Дагт!» – подумал он. – «Свершилось злодеяние, которое принесет пользу».
В который раз он подумал, что это не предательство. В который раз ему вспомнился день много лет назад. День, ставший началом большой трагедии, когда почти весь его ронг погиб, а он, молодой и глупый, каким-то чудом выжил. На всю жизнь он запомнил этот урок. До конца жизни больше всего на свете он будет бояться только одного – оказаться под предводительством дурака.
Да, Кин ненавидел Цура, но не желал ему смерти, ибо Цуррагбар был умен. Со временем его хватка ослабла, а мысль перестала быть острой, точной и цепкой как раньше, но то была старость. Ее Хмурый мог вытерпеть. Но он никогда не потерпит больше, чтобы дураки играли его жизнью. Кин уже давно не был воином. Время сделало его мудрецом, спешившим к победам не через кровь, а через хитрость.
Когда у Сура впервые не получилось взять ров и вал; когда пять сотен тел его солдат усеяли поле перед рвом и утопли в его зеленых водах, Суррагбар-диг не нашел ничего лучше, как обстрелять башни на рву из метательных машин и снова броситься на штурм.
– Он, что же, хочет погрести ров под камнями? – усмехнулся Эк.
Старый брезд, его верный товарищ, даже он понимал, какая глупость овладела Суром. Тогда и обратился Кин к Нусасу, а тот выполнил его приказ.
Тело Сура, хотя и молодое, тяжело справлялось с раной. Сказывалась жизнь в городе. Сказывалась мягкотелость, которой города награждают мужей. Несколько раз Кин заговаривал с чашником императора об отъезде в Оридан или хотя бы Брурторм на Длинном Столпе, – все было напрасно. Молодость упиралась при виде непреодолимой преграды.
– И они нами правят! – сокрушался себе под нос Хмурый и надолго закрывал глаза.
– Загорелось! – вывел его из раздумий голос Бода. – Рагбар-ронг, смотри, крепость загорелась!
Кин поднял глаза и различил дым, который валил из-за крепостных стен Гун-утора.
– Она горела уже много раз. Даже и за сегодня третий, – проговорил Эк, устало усаживаясь за спиной Кина. – Дурные вести, ронг, – обратился он к Кину шепотом, – мне донесли о гуркене. Он пришел поутру, и с него съехала черная телега о шести колесах.
Кин сжал зубы. Нсант. Ничто другое не могло быть телегой о шести колесах.
– Видел ли, кто в ней?
– Нет. Скрываются внутри. Носа не кажут.
Кин поднялся и медленно прошелся у дверей палатки. Нсант мог привезти лишь два типа оридонцев: лекарей для Сура, либо андинов – магов Конклава. Хмурый размышлял: «Но зачем им быть здесь? Гун-утор будет взят. Должно пройти лишь время. Для магов здесь нет дела». Втайне он надеялся на то, что прибыли лекари. Маги-лекари были наиболее подходящим прибытком сейчас.
– Чего мне укажешь? – подошел к нему Эк.
– Пока ничего. Иди. Я призову тебя, когда решу.
– Чтоб их всех пожрал Дагт в угоду победному пиру! – Бод нервно ходил недалеко от палатки. По его виду можно было сразу догадаться, что красноземцы в очередной раз потушили пожар.
Снова натужно закрипели жилы метательных машин. С гудящим звуком взмыли вверх снаряды. Одна из бровей Кина дрогнула. С печалью он провожал бесполезно растрачиваемые булыги и понимал, что ожидать осталось совсем не долго. Яд должен был подействовать не сразу. Основное он уже свершил: бесполезные атаки остановлены, а камнеметы – пускай работают, чего с них станется!
***
К вечеру следующего дня Кин знал о двух «неприятных» новостях: первая состояла с том, что в лагерь прибыл андин, и он был лекарь в меньшей степени, чем маг; вторая долетела до него в отзвуках суматохи, которая возникла у палатки Сура.
«Как меняет все война!» – пришло на ум рагбар-ронгу. Сур впал в беспамятство, донесли ему.
Кин подавил ухмылку. Оридан преклонился перед этим мальчишкой. Там он был хитер и силен необычайно. Но здесь! Здесь
