– Где тот, с кем ты вчера грубо говорила. И старик. Позови их, дочь! Скорее! – Сын Прыгуна быстро встал на ноги. Он хотел было пойти к кувшину с водой.
– Позвольте мне, – начала было странного вида девушка, но осеклась. – Как говорить с ним? – обратилась она к Лоове недоуменно.
– Как хочешь, – отмахнулась та, быстро обматывая ноги шкурами. – Я называю его папа.
– Называй, как тебе нравится, – сказал людомар.
– Я буду называть, как привыкла, – неожиданно решило существо. – Хол, позволь я принесу тебе воды. Ты ведь хочешь попить?
– Да.
Она преподнесла ему кувшин, и он отпил.
– Ты звал нас, людомар? – В донад вошли несколько воинов во главе со Сгулом.
– Да. Мне было пророчество. Вы должны идти со мной, ибо сюда придут. Они убьют всех вас. Они знают, где вы.
Воины переглянулись.
– Мы встретим их, – сказал воин, горой возвышавшийся над другими.
– Нет, Омкан, – неожиданно сказал Сгул, – мы уйдем. – Молодой воин повернулся к охотнику: – Те, кто идут за тобой: воины или маги?
– Маги. Сильные маги. Доувены.
Воины снова переглянулись.
– Нам надо спасаться. Куда нам идти? – спросил Сгул.
– Я не знаю, но вы должны уйти достаточно, чтобы они не успели догнать ни вас, ни меня. Уходите сейчас же.
– Омкан, прикажи. Возьмем лишь оружие и немного съестного. Остальное добудем в пути. Как пройдут они, тогда вернемся и лучшее заберем. Ну, чего стоишь?!
– Сгул, мы не сможем уйти, и ты это знаешь. Нас слишком много, чтобы успеть уйти.
– Кто это говорит? – Молодой воин обернулся на голос.
– Это я, Сгул, Полулицый.
– Хол, – прошептала Анитра, приближаясь, пошатываясь, к людомару, и протягивая ему жареное мясо на листьях лесного папоротника. Он принял ее дар.
– Что будем делать, людомары? Уходить, все одно, придется.
Последовала короткая насыщенная речами минута.
– Бохт Полулицый, – заговорил в конце Сгул, – ты более нас живешь здесь. И более нас помнишь, знаешь. Говори свое.
– Мы должны идти туда, где встретили людомара и Лоову, и отвернуть оттуда в сторону. Возможно, уведем их. И недалеко ждать их, и сразиться с ними. Едва кровь они нашу почуют на клыках, неостановочно пойдут по другому следу. Нужно пролить кровь. Нашу кровь, людомары.
Повисла пауза.
– Коли надо, то… прольем, – сказал кто-то. – Прольем ведь, людомары?!
– Прольем! – закричали воины. – Прольем!
Когда все готовились выйти к собравшимся внизу повстанцам, Анитра подошла к Сыну Прыгуна и подала ему плащ.
– Людомары, – заговорил Бохт Полулицый или Холмогорец, кто как его называл. – Великая сила подходит к нам. Не в силах мы противостоять ей, а потому должно нам отойти с ее пути. Сейчас мы покинем наш ларг, но вернемся в него. Позже. Сейчас же, нам нужны воины, которые не побоятся не увидеть следующий рассвет. Те, кто готов побороться с необоримым.
Ряды воинов заволновались. Мужчины поднимали топоры, пики и копья, изредка, мечи, и, потрясая ими в воздухе, требовали вызвать себя.
– Тихо, людомары, тихо! – Поднялась вверх старческая рука и старческий голос стал говорить: – Негоже пасть тому, в ком силы еще есть. Кто драться сможет с оридонянами и брездскими предателями на землях наших. Коли нужно кинуть воинов до кучи в пасть Кугуна, то лучше нет стариков для этого дела. Мы уже почти не воины. Сил в нас с каждым днем все менее. Обуза мы и знаем это, а потому боги послали нам беду, – то знак, что отправимся мы в кугуновы кущи с гордо поднятой головой. Мы погибнем в том беспобедном бою, не вы. Так должно быть. Правильно ли говорю я, Бохт Холмогорец?
Бохт молчал, нахмурившись.
– Ты говоришь верно, – неожиданно даже для себя произнес людомар. – Нет пользы в том, чтобы погибли воины, у кого
