Быстро оглядевшись, Книжник заметил в подергивающемся электрическом свете знакомое марево, разделившее помещение пополам. В этом мареве, вроде даже виднелись размытые, но знакомые фигурки – Буки и Тюфяка, отчего-то не спешивших последовать за ними.
– Обязательно вернемся, – пообещал Книжник. – Только вначале осмотримся. Когда еще доведется побывать… мать моя женщина, даже не верится – в космосе!
– Да какой это космос? Дурацкий сарай без дверей и окон…
– Знаешь что? – оттолкнувшись от стенки у иллюминатора, Книжник перелетел к противоположной, к которой ремнями были притянуты какие-то плотные мешки из синтетической ткани, принялся вчитываться в непонятный текст маркировки. – Я думаю, мы на космической станции!
– Где?!
– Возможно, на международной, а может – на русской или китайской. Уж не помню, сколько их там было перед самой Войной.
– Да мне плевать! Почему проклятый портал привел нас сюда?! Разве твой друг – он здесь?
– Я не знаю… – Книжник чуть растерялся. – Может, это особенность тотема? База, все-таки, называется «Космос».
– Будь он проклят этот тотем! И ты будь проклят – что затащил меня сюда! Боже, как же мне плохо…
Его шумно вырвало, и клочья блевотины плавали в воздухе, сжимаясь в пузыри и грозя заляпать все на своем пути. Но Книжник уже не слушал причитания карлика. Он говорил, слыша лишь самого себя – его поглощало чувство, которое было сильнее страха, голода, простых человеческих желаний.
Прикосновение к тайне. Открытие. То, ради чего он пришел в этот мир, и ради чего готов был снова и снова рисковать жизнью – и своей, и чужими.
– Помнишь – я говорил про спутники? Многие все еще крутятся на своих орбитах. Но совсем забыл о том, после окончания Последней Войны на орбите оставались обитаемые научные станции. А значит – люди…
Сердце заколотилось сильнее. Книжник принялся крутить головой, словно готов был увидеть кого-то, внезапно выскочившего из-за угла.
– Надо узнать, что стало с космонавтами! – горячо произнес он. – Ты понимаешь? Они могли оставить какие-то знания о тех временах, ценные для нас сведения! Может быть, мы найдем здесь записи, дневники, какую-то все еще рабочую технику…
– Да ты просто маньяк! – прохрипел Черт. – Ты бы себя со стороны послушал! Разве за этим ты сюда шел? Чтобы в этой адской невесомости болтаться, да на космической станции мародерничать?!
Книжник ощутил, как лицо заливает краска. Карлик как будто вскрыл его тайные мысли. А что, если так и есть? Что если для него жажда открытий стала чем-то вроде болезненной мании? И Роза Миров вытащила на свет его самое сокровенное желание, отбросив, как несущественное, пустые слова о желании спасти друга?
Тряхнув головой, прогнал разрушительные мысли. Что бы там ни было, судьба дала ему шанс, и его надо использовать. Ведь он давно для себя решил: ни его собственная жизнь, ни даже отдельные жизни его друзей и близких не имеют значения для судьбы человечества в целом. А сейчас речь идет ни много, ни мало о судьбе рода людского.
Так что, как бы там ни было, он не станет плевать судьбе в лицо и сбегать из этого потрясающего места, не узнав про него хоть что-то.
– Ты уж подожди меня, Черт, – торопливо сказал он. – Я только осмотрюсь – и будем возвращаться.
В ответ он услышал лишь тоскливый стон. Раскинув коротенькие ноги и руки, карлик вращался посреди космической станции, как маленькая рыжая и злобная планета.
Ухмыльнувшись такой ассоциации, Книжник легко оттолкнулся – и поплыл вдоль стенки, обитой мягким материалом. Что-то несильно ткнуло его в затылок: арбалет и рюкзак больше не висели на нем неизбежным грузом, они плыли рядом, ничего больше не веся, но норовя при этом выбрать свою собственную траекторию. Это несколько раздражало. Первым порывом было скинуть их на время. Но привычка быть всегда при оружии заставила и дальше тащить с собой этот легкий, но уже не столь удобный груз.
Он смутно представлял себе устройство международной станции – о том, что она была именно международной, свидетельствовали надписи вперемешку на кириллице и латинице. Это почему-то вызывало грусть. Наверное потому, что напоминало: оказывается, можно было мирно сотрудничать людям разных народов и убеждений. Пока там, внизу, люди ссорились и интриговали, доводя себя до исступления и ненависти, здесь работали вместе, а, может, даже дружили.
Станция напоминала лабиринт, состоящий из коридоров по осям отдельных сегментов, сочлененных стыковочными узлами. В некоторых узлах было сразу по шесть люков, ведущих в разные стороны, и с непривычки было легко заблудиться. Тем более, что
