– Однажды почти увидел, – напомнил Сэм. – Когда вернулся в подвал, туда, где нас завалили. Помнишь? Перед тем делом. Ходил по подвалу, вспоминал, чуть ли не в голос звал.
– Тогда-то мы за тебя и зацепились, – буркнул Фродо. – И все стало намного проще.
– Могли бы сразу явиться, – сказал Кобылин.
– А мы, как бы это сказать, нелегалы, – сказал Сэм. – Тут тебе в общих чертах обрисовали, что лазить туда-сюда нехорошо, да?
– Так что мы действовали ну очень тихо, – подхватил Фродо. – Осторожно. Далеко не всегда.
– В смысле, действовали? – осведомился Кобылин.
– Ну, понимаешь, – сказал Фродо. – Мы вроде как передаточное звено, усилитель. Остались с тобой, и тут такое закрутилось, что…
– Хватит, – резко выдохнула девчонка, и внезапно за ее спиной распахнулись огромные черные крылья. – Достаточно. Время вышло.
Кобылин обернулся, хотел возразить, но здоровяк Фродо криво улыбнулся, похлопал его по плечу и отступил на шаг. Щуплый Сэм смахнул пылинку с плеча кашемирового пальто и строго глянул на охотника.
– Прощай, Кобылкин, – сказал Фродо, улыбаясь до ушей. – Может, еще увидимся, на той стороне, где бы она ни была.
– Кобылин, – автоматически поправил Алексей. – Что за…
Здоровяк вскинул кулак к потолку, и обе фигуры исчезли, словно их никогда и не было. Разъяренный, Кобылин обернулся к хрупкой девчонке. Та, присев на капот розового «Кадиллака», прикуривала новую сигарету от черной зажигалки.
– Это что? – возопил Кобылин. – Что происходит, а?
– Восстановление разорванной ткани вселенной и латание дыр в законах бытия, – мрачно отозвалась девчонка. – А что?
– Э, ну, – буркнул озадаченный Кобылин. – Так… дело было в этом? Два призрака помогали мне? Поэтому все получалось? Но как, черт возьми!
– Это просто, – пробормотала смерть, затягиваясь сигаретой. – Ты поднимаешь руку, прицеливаешься. Команду твоим мышцам отдает лучший стрелок, олимпийский чемпион по стрельбе. Как поставить руку, как вздохнуть, с какой силой потянуть курок, какое упреждение сделать. Он давно умер. Но его навыки живы. А лучший наемный убийца, давно умерший от сердечного приступа, в это же время подсказывает тебе, что тень в соседнем углу неестественная и после выстрела надо шагнуть вправо. А лучший из покойных акробатов дает команду твоим ногам, как нужно шагать и как изогнуть спину, вот прямо сейчас, чтобы сохранить равновесие и выполнить прыжок…
Потрясенный Кобылин застыл, не в силах отвести взгляда от бледного лица девчонки, окутанной сизыми клубами дыма.
– Но это, – пробормотал Кобылин. – Это же одержимость. Я просто одержим духами покойников? Мое тело было для них всех домом? И откуда взялись все эти самые-самые, когда я видел только Фродо и Сэма?
– Они были всего лишь передаточным звеном, – мягко сказала смерть. – Антеннами. Теми самыми дураками, что шастают через стену туда-сюда. Твоей связью с той стороной. Без них ты бы не мог связаться с тем, что прячется за стеной.
– Я знал, – прошептал Кобылин, не обращая внимания на слова девчонки. – Я всегда чувствовал себя просто инструментом в чужих руках. Игрушкой. Пешкой. Ничего не изменилось. Фродо и Сэм это начали… И продолжили. Великий охотник! Палладин в белых доспехах! Как же. Бомжара, одержимый духами. Вот в чем, оказывается, мой секрет, вот в чем моя сила, да? Ха!
– Твоя? – Девчонка изящно расплела худые ноги в черных джинсах и соскользнула с капота машины на пол. – Нет, такие связи, и даже просто возможность существования таких связей и мостиков – это моя сила. Одержимым может стать любой дурак, случайно наткнувшийся на того, кто не захотел уходить. Ты сам видел, как это бывает. Безумное неприкаенное сознание овладевает человеческим телом и начинает метаться, круша в своем безумии все окружающее. Но обеспечить связь с той стороной, широкополосный канал к миллиардам сознаний в одном поле… Ха! Не присваивай себе чужих заслуг, Кобылин. Ты просто умеешь призвать нужную математическую функцию в нужном месте в текущий момент времени.
Девчонка вдруг запнулась и грозно глянула на охотника. Глаза ее превратились в водовороты черной материи, пытавшиеся высосать из Кобылина последние слова, те, которые ему, похоже, не надо было слышать. Но сейчас уже ничего не пугало охотника.
– Минуточку, – медленно произнес он. – Значит, если Фродо и Сэм были мостиками, а вернее – антеннами, то я, получается, радиоприемник? Который сам настраивается на нужную волну, выбирая из вселенского эфира мятущуюся душу, которая может решить мои проблемы в данный конкретный момент времени?
Смерть прикусила нижнюю губу жемчужными зубками и попыталась прожечь охотника взглядом. Тот не дрогнул. Теперь-то уж чего бояться.
– Значит, – медленно продолжил Кобылин, – я не одержимый. Духи не имеют власти надо мной. Но я имею власть над ними. Пусть и неосознанно, я пользуюсь их умениями, а это уже называется, кажется, призыватель? Или некромант?
– Перестань, – буркнула девчонка, отводя пылающий взгляд. – Это пустой разговор. Теперь.
– Ну, нет, – отозвался Кобылин. – Я хочу разобраться. Довести это до конца. Когда еще, если не теперь? Значит, я призываю духов?
– Без мостика из Фродо и Сэма ты ноль без палочки, – буркнула смерть. – Ровно так же может призывать духов и дядя Вася, грузчик из продуктового отдела. Да, ты удивительным образом регулируешь степень одержимости. Пускаешь в себя десяток духов, но не позволяешь овладеть собой. Ты так привязан к самому себе, к своей личности, к своему «Я», что им просто не за что уцепиться. Они становятся лишь эхом, отголосками, математическими функциями, прежде чем исчезнуть. Такое бывает у людей. Но редко. Голоса духов в голове, это, знаешь ли, диагноз.
– Но все равно, это твоя работа, – мягко сказал Кобылин. – Ты могла бы, ну, не знаю, прогнать Фродо и Сэма, или что ты там делаешь с нарушителями. Но ты не сделала
