Аргеен сел в кресло напротив.
– Жаль. А я бы послушал.
– Да ты вроде вырос уже. Сам в десятке легенд главным героем фигурируешь.
– Всегда хочется вернуться в детство.
– Верховный магистр…
– Не надо, отец.
На некоторое время повисло молчание.
– Зачем приглашал? – Дед пригубил вина.
– Соскучился. Да и война, не хотел, чтобы ты пострадал.
– М-да. Странная манера звать в гости в кандалах. Странное желание защитить от войны, засунув в ее пекло. Как, впрочем, и все, что ты делаешь. Я в гостях или, судя по страже у дверей, в плену?
– Два десятка. Вы убили двадцать человек. Лично ты убил нескольких. И ты думаешь, что я могу тебе позволить свободно разгуливать по крепости? Меня никто не поймет.
– Когда это ты боялся чужого мнения?
– Дело не во мнении, дело в тебе. Я не уверен, что не появятся новые жертвы.
– Если ты думаешь что так удержишь меня, то ошибаешься. Я не останусь у тебя и не помогу тебе создавать темных.
Молчание вновь окутало пеленой комнату.
– Помоги хотя бы с Ялей.
– Ну, сейчас она у меня, поэтому, конечно, помогу.
– Сегодня или завтра она вернется.
– Какая уверенность…
– Здесь безопасней.
Дед, отпив из кубка, поставил его на резной столик:
– Ты хочешь воспитать еще одного лича?
Помолчав некоторое время, Аргеен потухшим голосом ответил:
– Сам себя корю, но это был его выбор.
– И это мне говоришь ты?! Тот, кто играет людьми, словно пешками?
– А вот им не смог, – резко ответил магистр. – И он дошел до конца доски…
– Его выбор? – не слыша сына, продолжал Савлентий. – Никто не делает такого выбора в юном возрасте самостоятельно. Хочешь знать, почему он ушел в темные? Потому что ему было стыдно за бесчинства его отца. Стыдно, что даже старые друзья при нем боялись о чем-то говорить.
– Не надо во всем обвинять меня, – повысив голос, тоном, не терпящим возражений, произнес магистр. – И ты, и я знаем, что такое не делается по какой-то причине. Для этого много чего нужно. И твое воспитание не в последнюю очередь сыграло тут свою роль. Вырастил любителя справедливости. Ты-то где ее видел? В легендах? Или, может, в империи?! Темные, светлые, королевская кровь, весь мир всегда делился на сильных и слабых. И ты это знаешь! Сам-то сколько душ погубил, когда был магистром тайной? Скольких довел до сумасшествия? Или, думаешь, архивы империи исчезли вместе с ней? А я их читал! Считаешь, заперся в своем лесу, так все забылось? Все искупили праведная жизнь и разговоры о справедливости?!
Дед вскочил, но тут же, сузив глаза, сел и спокойно произнес:
– А знаешь, справедливость все-таки есть. Но ты, в отличие от меня, узнаешь об этом слишком поздно. А сейчас давай о деле. Отпусти парня и тех людей.
– Каких людей?
– Тех, про которых говорил твой пес. Семейную пару и двоих детей.
Магистр поморщился:
– Отпущу. Только книгу и дочь получу обратно – и все верну.
– С чего ты решил, что Яля вернется к тебе?
– Вернется.
В эту ночь каждый сделал все, что мог. Сильно пострадали эльфы и ведьмы. У обеих сейш в нескольких местах была опалена шерсть, Руча умудрилась выйти без повреждений. Софья рвалась в самое пекло. Рамос несколько раз выдергивал ее из-под огненных шаров. Яля и Лоя вытащили ее из-под упавшей лошади. Серый был ранен, но передвигаться мог. Деда и Нормана отбить не удалось…
Только небо стало менять свой цвет, Ровный дал приказ отходить. Правда, Элю пришлось его продублировать, отдав приказ эльфам. Гномы, участвовавшие в преследовании, не понесли потерь, так как до прямого столкновения не дошло, а редкие подходы для залпа из арбалетов коротышки мудро делали под прикрытием щитов.
– Эль, давайте с гномами в лагерь, соберите, что осталось, – раздавал Ровный команды. – Мы пока Фалну и детей проведаем. Шивак, Храм, за вами разбежавшиеся лошади.
