– Я что… – Он еще раз провел рукой по лицу, даже приоткрыл рот и пощупал собственные зубы. Это выглядело дико, и Младина видела, что он потрясен и изумлен. – Как это вышло?
– Не вышло у тебя ничего.
– Полнолуние же через день, – еще стоя на коленях, он поднял взор к желтой владычице небес. – Всегда… Это ты меня… оборотила?
– Я тебя не отпускала. А ты бежать. Не годится так. Отец за тебя слово дал, значит, держи. Поедешь со мной на Десну, ты понял? Когда твой отец отпустит мою сестру, я отпущу тебя. И мой отец разрешит тебе стать Одинцом, если… одолеешь всех остальных.
– Уж я бы кого не одолел… – пробурчал он.
Младина усмехнулась: вожаки боролись без оружия, а против медвежьей силы кто бы устоял?
– Пойдем. – Она встала. – Подожди только, я огонь загашу и кожух возьму.
Когда она вышла, уже одетая, Пребран послушно ждал ее возле дверей. Шкуру с личиной он не взял, но незаметно, чтобы мерз в кожухе и без шапки. По пути Младина искоса поглядывала на него. Не красавец, зато здоровенный какой! Пожалуй, если его причесать и одеть как следует, был бы жених не хуже других. Но… как же все это вышло? Где Хорт? Если он вообще на свете? Уж если ее отец сказал, что она уже много лет обручена с этим лохматым лесным чудом, значит, так и есть. Но почему ей снился совсем другой? И почему Хорт в том летнем сне был убежден, что она, Младина, его невеста? У кого спрашивать?
Когда они вышли на поляну, тут уже гудело веселье: горело целых три костра, ярко освещая не только поляну и бревна, но и низкие земляные избы по кругу, над углями обжаривались куски дичи, мужчины ели уже готовое, запивали пивом, привезенным из Ратиславля. Личины они сняли, показались лица лесных жителей – иные бородатые, покрытые шрамами, обветренные, иные еще юные и свежие. Состязания на сегодня уже закончились, победители ждали завтрашнего продолжения. Радомер пел про неведомого «удалого молодца», сидящие вокруг подпевали и хлопали в лад. Кто-то уже налаживался плясать, нетвердо топая хмельными ногами по площадке поединков.
При виде Младины и Пребрана отроки потеснились, освобождая им место возле Лютомера. Отец тоже снял личину, и Младина видела, как он улыбнулся им.
– Что, скрутила? – Он наклонился к ней и подмигнул.
– Он поедет со мной на Десну, чтобы моя сестра могла выйти на волю. Тогда я верну ему обет… если ты, батюшка, с таким зятем расстаться готов.
– Я без зятя не останусь! – заверил Лютомер. – Но и свою дочь единственную силком за медведя не отдам. Сама решай.
– Так что же мне, мужа всю жизнь на привязи держать, а он будет в лес смотреть?
Радомер допел, отложил гусли, подошел к Младине. Судя по всему, ему было очень любопытно, как сестра поладила с женихом.
– Ох, и я с вами! – обрадовался он, услышав, что вскоре предстоит поездка на Десну. – Ладин день-то уже не за горами! Надо поспешать, а то Хорт небось там уже давно. Как бы они с князем Бранятой не передрались…
– Что? – охнула Младина, не веря своим ушам.
– Говорю, как бы Хорт с князем Бранятой не передрались, пока мы доедем.
– О ком ты говоришь?
Младина вскочила и встала перед Радомом, чтобы не упустить ни звука.
Впервые это имя произнес кто-то, кроме нее! Наяву! Земля опять закачалась под ногами.
– Ну, Хортеслав – жених Уладкин, – пояснил Радом. – Он за ней еще когда приезжал, а ее нету, ну, ему и сказали, что в Ладин день у Браняты он ее получит. А дотерпит ли – дело молодое, а он так уж сердцем по ней изболелся…
– Кто он такой? – еле выговорила Младина.
– Хортеслав? Он внук полоцкого старого князя Столпомера, – будничным образом, будто весь свет это знал, поведал Радом. – У того сын отроком погиб, осталась только дочь, а она княгиня смолянская. Они и договорились, что старшего сына Зимобор в Полоцк отошлет деду в наследники. Веляшку-то помнишь? Хорт Веляшке старший брат. Они и похожи с ним, почти одно лицо.
Младина села на бревно. Перед глазами плыло. Но все сошлось, как сходятся разноцветные нити в тканом поясе, образуя строгий узор. Имя, внешность… И она ведь еще тогда отмечала, что Хорт упоминал деда, но ни разу не сказал ничего об отце с матерью. И женитьбу его устраивал дед.
– А давно он с Унеладой обручен? – Она снова подняла глаза на Радома.
– Да порядком. Уж лет шесть или семь.
– Они виделись после того?
– Нет, где им? Он к нам не ездил с тех пор. Ждал, пока девку привезут, не дождался, сам поехал, а князь Бранята, вишь, вперед успел. Стар, да удал!
Верно, Хорт сам говорил ей, что они обручились семь лет назад… Они? Уж не… не принял ли он ее за Унеладу, свою невесту? Младина пыталась вспомнить, слышала ли хоть раз свое имя из уст Хортеслава… нет, ни разу. Он называл ее «лада моя», и даже сейчас при воспоминании об этом у нее потеплело на сердце. Они с сестрой похожи. А свою невесту он видел семь лет назад, еще девочкой. Родичи, которые часто видели Унеладу, перепутать их могли только в шутку, но Хортеслав мог и на самом деле.
Теперь все разъяснилось. Ну, почти. Оставался только один вопрос.
Каким образом и зачем судьба сводила ее с Хортеславом, если он не ее жених, а Унелады?
Когда рассвело, один из братьев – старший, Велезор, – проводил Младину в Ратиславль. Сейчас он принадлежал к «волчьей стае», заходить в город ему не позволялось; он
