Джейсон-10: «Да».
Джейсон-25: «Да».
Джейсон-4: «Да».
Джейсон-28: «Да».
Джейсон-14: «Да».
Джейсон-103: «Да».
Джейсон-5: «Да».
Джейсон-16: «Да».
Джейсон-82: «Да».
Джейсон-9: «Я скорее умру, чем допущу, чтобы с ними что-то случилось. И вот что я предлагаю. Через два дня, в полночь, встретимся на электростанции и проведем лотерею. Победитель остается жить в этом мире с Дэниелой и Чарли. А еще мы уничтожаем куб, чтобы никакие другие Джейсоны сюда больше не проникли».
Джейсон-8: «Нет».
Джейсон-100: «Не пойдет».
Джейсон-21: «И что из этого выйдет?»
Джейсон-38: «Ни за что».
Джейсон-28: «Докажи, что они с тобой, или закройся».
Джейсон-8: «Зачем полагаться на случай? Почему бы не сразиться? Пусть победит достойный».
Джейсон-109: «А что предлагается проигравшим? Совершить самоубийство?»
ДжейсонАДМИН: «Чтобы разговор не перешел в бессмысленную перепалку, временно отключаю все аккаунты, кроме меня и Джейсона-9. Остальные могут следить за разговором. Джейсон-9, пожалуйста, продолжай».
Джейсон-9: «Я понимаю, что многое может пойти не так. Может, я сам решу не приезжать. Кто знает? Кто-то может воздержаться от участия, переждать, а когда дым рассеется, последовать примеру Джейсона-2. Вот только я знаю, что сдержу слово, и может быть, это и наивно с моей стороны, но это дает мне основание полагать, что и другие поступят так же. Потому что держать слово вы будете не ради себя, а ради Дэниелы и Чарли. Другой вариант – я беру их и исчезаю навсегда. Новые имена. Жизнь в бегах. С оглядкой. Такой жизни я для моих жены и сына не хочу. К тому же у меня нет права держать их при себе. Я твердо настроен принять участие в лотерее, в которой, судя по количеству участников, наверняка проиграю. Мне еще надо поговорить с Дэниелой, а пока известите остальных. Я буду в онлайне сегодня вечером и представлю доказательства, которых требует Джейсон-28».
ДжейсонАДМИН: «Кто-то уже спрашивал, но все же – что предлагается проигравшим?»
Джейсон-9: «Пока не знаю. Главное сейчас, что наши жена и сын будут жить в покое и безопасности. Тот, кто настроен иначе, не заслуживает их».
* * *Просыпаюсь от сочащегося сквозь шторы солнечного света.
Дэниела в моих объятиях.
Какое-то время я просто лежу.
Обнимаю эту невероятную женщину.
Потом отодвигаюсь и собираю лежащую на полу одежду.
Одеваюсь у огня – в камине только угли – и бросаю два последних полена. Заспались.
Часы на кухонной плите показывают 9:30. В окно над раковиной я вижу ели с березами и лужицы разлившегося по лесу солнечного света.
Выхожу на крыльцо, где меня встречает утренняя стужа.
Участок за домом постепенно понижается, уходит к краю озера.
Я иду до самого конца занесенного снегом пирса.
У берега кромка льда шириной в несколько футов, но зима только-только началась, и бо?льшая часть озера еще не замерзла.
Смахиваю снег со скамейки, сажусь и смотрю, как солнце карабкается вверх над верхушками елей.
Мороз бодрит. Как глоток крепкого эспрессо.
Над водой поднимается туман.
Позади слышу шаги, негромкое поскрипывание снега.
Оборачиваюсь – Дэниела идет по пирсу, ступая по моим следам.
Она несет две чашки дымящегося кофе, волосы ее восхитительно растрепаны, а на плечи, как шаль, наброшено несколько одеял.
Смотрю на нее и думаю, что, по всей вероятности, провожу с ней наше последнее утро. Завтра я вернусь в Чикаго. Один.
Дэниела вручает мне обе чашки, снимает одно одеяло и набрасывает его мне на плечи, а потом садится на скамейку, и мы пьем кофе и смотрим на озеро.
