Никите Сурнину порядок действий, как подсказал давеча путь в «Уютный дом».
Если Никита переродится в слепое орудие Сумрака, на планете Земля после смерти Двуединого наступит Новая Эпоха. Все почти так, как говорил Трофим: для абсолютной гармонии в мире не должно быть Тьмы или не должно быть Света. Ни людей, ни Иных, ни конфликтов, ни войн, ни интриг, ни распрей… На землю снизойдет благодать, наступит царство первородных стихий, и единственный его властелин – Никита – вступит в свои права. Разве что освободившийся от чар древний стихийный маг разорвет тело Ларисы, вырвется на свободу и заявит свои претензии на трон. Но это будет уже совсем другая – личная война Никиты Сурнина, позабывшего человеческий облик. Некому будет пожелать ему победы.
«Нет, не может быть, иначе он не выбрал бы Свет, – подумал Эдуард Карлович, содрогнувшись от возможных перспектив. – Молодые дозорные этого не знают, зато знаю я – шеф тоже иногда ошибался на своем веку. Никите, даже если он полностью потеряет в Сумраке контроль, элементарно не хватит сил на то, чтобы стереть всех нас с лица Земли. Да, он может разгуливать по уровням Силы вплоть до четвертого, возможно – и глубже, но дальше этого дело не идет. Неукротимая магия глубоких слоев ему не по силам. Никогда ему ею не владеть! То эхо, которое живет в нем и которого мы так опасаемся, это всего лишь призрак, отголосок древней цивилизации».
Эдуард Карлович заставил себя посмотреть в глаза подчиненному…
Так что, ослушаться Пресветлого и сказать: «Понимаешь, парень, есть у нас подозрение, что ты – живое порождение Сумрака. Причем не исторгнутое из его глубин подобно Тигру, а изначально рожденное в человеческом теле. Помнишь, что натворил стихийный маг? Теоретически ты можешь то же самое. Хотя вряд ли. Мы считаем, слабоват».
Светлые Иные любят говорить правду, очень любят! Какое чувство справедливости их в этот момент охватывает. Какое сияние источают ауры! Но если есть для опасений Высших Иных хоть малейшее основание, а у Никиты Сурнина есть хоть один шанс из миллиона…
– Так, Никита, – сказал Эдуард Карлович. – Начнем с того, что у любого Иного неповторим рисунок ауры, в каждом из нас уникально течение Силы. Тебя же не удивляет, что при том, что все мы однотипно взаимодействуем с Сумраком благодаря разомкнутым энергетическим оболочкам, кто-то из нас становится целителем, кто-то – оперативником, а кого-то за уши не оттащить от занятий бытовой магией, которую большинство молодых Иных считают не более чем забавной, а то и вовсе бесполезной.
– Я спрашивал не об этом.
– Хорошо, я постараюсь выразиться яснее. Для той миссии, которую ты успешно выполнил – найти и обезвредить экспериментальную площадку Темных, – ты подходил лучше других. В данный конкретный момент времени на фоне процессов, протекающих в Сумраке, у части Иных, включая и вас с Трофимом, случился некий… кратковременный всплеск способностей. Относительное усиление энергетического взаимодействия с сумеречной реальностью. И судя по тому, как блестяще ты справился с задачей, руководство в тебе не ошиблось.
– Спасибо. Вы не ответили.
Эдуард Карлович нахмурился.
– Во-первых, я и не обязан, – сказал он. – Во-вторых, справляться с заданием в Ночном Дозоре – служебный долг любого сотрудника! А отнюдь не свидетельство исключительности. Здесь и сейчас ты лучше прочих подходил для конкретной миссии, соответственно тебе ее и поручили. На будущее советую учесть, что распоряжения нашего руководителя крайне редко имеют вид официального документа в двух экземплярах с подписью и печатью, который с поклоном несут тебе для ознакомления. Или ты считаешь, что перед каждым заданием Пресветлый Гесер должен лично являться к тебе домой и, извиняясь, объяснять, с какого перепугу он решил, что тебе все это по плечу?!
– Значит, вы ничего не скажете. Хорошо, я понял.
– Никита… Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему у меня первый уровень Силы, а, например, у боевого мага Володи Меркушева пятый? Единица ему в работе не помешала бы. Почему Свет, который окутывает Сашу Спешилова в Сумраке, постоянно перемещается по его ауре? Светлые пятна играют на нем в пятнашки. Лично я такого раньше не видел, а я живу долго. Почему Трофим с Настей родились такими, какими родились? Не догадываешься, к чему это я? Пойми, Никита, ты работаешь в таком месте, где уникальность – такая же норма, как и выполнение поставленной задачи. Здесь нет, никогда не было и не может быть «обычных» Иных! Мы все необычны уже тем, что родились волшебниками от людей. Сейчас ты выйдешь из этой комнаты… Очень советую оглянуться по сторонам. Готов спорить на что угодно, что первый встречный в этих стенах окажется таким же уникумом, каким являешься ты сам! Все ясно?
– Да, Эдуард Карлович.
– Вот и хорошо. До завтра ты свободен, Никита. Смена суточная, с двадцати одного ноль-ноль, дальше – по графику. До свидания.
Басоргин стремительно встал из-за стола и первым вышел из переговорной.
Никита постоял в одиночестве и последовал за ним. Первым встреченным им Иным, а точнее – Иной, конечно, оказалась Настя, которая ждала его в коридоре, сгорая от нетерпения.
– Ну что, поговорили? – спросила она, бросившись навстречу. – И как?
Ее аура сияла, причудливые линии Силы сплетались в сложный узор, от которого невозможно было отвести глаз. Если его разомкнуть, какие силы вырвутся на свободу, какие штормы обрушаться на планету, какую дикую изначальную свободу почуют все остальные стихии этого мира.
– Никит, ты чего на меня так смотришь?
Он качнул головой, словно стряхивая недавний разговор с Басоргиным, носивший явный оттенок недосказанности, из-за которого в голову лезли дурацкие мысли.
– Настя, пойдем! Оказывается, сегодня у меня еще один выходной – призовой. И я намерен утащить тебя отсюда до завтра. Махнем куда-нибудь, где еще есть снег, на лыжах кататься?
