Это я от нервов, конечно: нигде ватекка не «ошивалась». Просто девочка пока не успела освоиться на корабле. А сейчас попала под горячую руку.
– Снимай, – сказал я. – Нет, просто стой здесь… Ну да, остановишь запись, когда я скажу «Прощай, Каламит», ясно? Астила, а ты делай вид, будто… Точно, именно вот так. Готовы, девочки?
Я поглубже спрятал голову в капюшон, глубоко вздохнул, откашлялся и кивнул ватекке.
– Каламит, Каламит, Каламит, – низким голосом проговорил я, глядя в объектив холокамеры. – Узнаёшь меня? Старый ученик… старый друг. Ты действительно думал, что меня так легко убить? Действительно думал, что способен занять место настоящего Владыки?
Я говорил подчёркнуто холодно и спокойно, а теперь поз волил себе короткий презрительный смешок. От этого звука ватекка даже вздрогнула, и я счёл своё актёрствование достаточно убедительным. Следовало торопиться, Гарр сейчас вёл радиообмен с «Люцифером», пытаясь выиграть немного времени, и я продолжил:
– Ты знаешь, какой будет кара за предательство… Но не сейчас. Нет. Я желаю, чтобы твоё ожидание было страшнее самого наказания. Я вернусь, Каламит, очень скоро вернусь с новой ученицей. Астила, поприветствуй будущий труп.
– Привет, будущий труп, – слабым голосом сказала дзингайка и снова уронила голову в безвольной покорности.
«Молодец, девочка», – с удовольствием подумал я. С каждым таким эпизодом, с каждым проявлением живого человеческого куража вместо серого дзингайского догматизма Астила нравилась мне всё больше. Наверное, члены команды и в самом деле постепенно подстраивались под своего лидера, то есть меня.
– Ты хотел величия, Каламит, – получишь забвение. Ты жаждал власти – я отсеку тебя от Силы. Очень скоро я вернусь с новым оружием и новым флотом. И уничтожу Сартум. Сотру на этой жалкой планете каждое здание, каждое растение и живое существо. Сартум жестоко заплатит за поддержку, которую оказал тебе.
Я перевёл дыхание. Важно было говорить ровно, не повышая голоса и вкладывая в слова подлинную ненависть и злобу. Если честно, я этих эмоций не испытывал, потому что меня-то с Каламитом ничего не связывало. А вот у настоящего Рейвана воспоминаний и эмоций должно было быть выше крыши – ну, их я и отыгрывал.
– А потом я приду за тобой, – очень отчётливо сказал я, склоняясь ближе к объективу. – Прощай, Каламит.
Впечатлённая представлением Мессия на мгновение замешкалась, но тут же спохватилась и вырубила камеру.
– Ну? – спросил я. – Как?
– Ну, знаешь ли, – с восторгом откликнулась Бао. – Ну, вообще! Знаешь, Мак, если б я не знала…
– Почему мне всё время приходится изображать рабыню?.. – пробормотала Астила, поправляя робу и пытаясь выглядеть ещё строже, чем обычно.
– Потому что любой мужчина мечтал бы иметь тебя в своей собственности, – ляпнул я прежде, чем успел подумать: кураж выветривался не сразу.
Астила окаменела.
– Кроме меня! – поспешно уточнил я. – Лично я готов рассматривать тебя исключительно в роли своей повелительницы и госпожи.
Ватекка фыркнула и сбежала из отсека. Астила раздула ноздри и очаровательно порозовела.
– Нет страстей, – любезно подсказал я, – есть безмятежность.
– И снова ты прав, Мак, – с показным спокойствием в голосе признала девушка. – Так что мы собирались делать с записью?
Я чертыхнулся, схватил камеру и помчался к Вольго. По крайней мере, на запись хватило одного дубля: времени оставалось совсем чуть.
Нам повезло, всё прошло гладко. Не знаю, что позволило нам скрыть приготовления к прыжку. Может, «Люцифер» не ожидал подвоха, может, Гарр удачно встал на фоне восходящего над Сартумом солнца… Наси до последнего забалтывал диспетчеров, а мы с Данерусом отстрелили радиобуй с записью, и «Чёрный коршун» сразу ушёл в гипер.
Не к Дуину.
К Наннете.
Я рассудил, что это единственная планета, которую Каламит гарантированно не станет подвергать бомбардировке. Несмотря на всю ярость, которую, как я надеялся, вызовет у него просмотр нашей милой видеооткрытки. Дело в том, что Наннета являлась единственным источником крайне необходимой обеим противоборствующим сторонам субстанции – парамеда. Без этого лекарства санитарные потери и хиссов, и Республики возросли бы до неприемлемых высот… Воевали в далёкой-предалёкой галактике чуть менее разумно, чем на Земле в Первую мировую, но кто я такой, чтобы оспаривать «факты канона»?
В общем, я надеялся, что на нейтральной Наннете Каламит злобу срывать не станет. Как выяснилось позднее, так и произошло. Более того: Сартум… Впрочем, не будем забегать вперёд.
Мы вышли из гипера в системе Наннеты, но садиться не стали. Я знал, что приметы «Чёрного коршуна» уже известны Каламиту и наш кораблик будут активно выслеживать по всему Внешнему кольцу. Особенно теперь, после того как я лично и крайне вызывающе подтвердил своё присутствие на борту. Кроме того, если бы мы сели в единственном космопорте единственного на планете города, электронная сигнатура корабля осталась бы зафиксирована в памяти здешних компьютеров. А это позволило бы Каламиту отследить наш следующий прыжок.
Поэтому мы не стали садиться. А сразу снова ушли в гипер.
К Гюйдену.
27
Из всего, что удалось мне в тот период «попадания», больше прочего горжусь спасением Сартума. Нет, мне тогда многое удавалось, даже как-то слишком. Наверное, если бы я остановился и задумался о причинах своего везения, удача покинула бы меня, ужаснувшись своей щедрости.
Но я ни о чём таком не думал. Просто пытался выжить, вот и всё. И большинство моих действий так или иначе, в той или иной форме было связано с этой необходимостью.
