безнадёжно.
Это был Рейван. Это был я.
Я смотрел на себя-Рейвана долго, очень долго. А потом он остановился, повернулся и посмотрел прямо на меня.
Глаза в глаза, сквозь узкие прорези металлической маски.
«Только этого не хватало», – подумал я, просыпаясь.
32
– А зачем им знать о нашем сне?
– Совет должен знать, – упрямо настаивала дзингайка.
– Должен, не спорю, – согласился я. – Но всё-таки: зачем?
– Совет должен знать всё!
– Даже о том, когда ты ходишь в туалет?
– Если потребуется.
– Вот я и спрашиваю: в каких обстоятельствах Совету может потребоваться знать график твоих «а-а» и «пи-пи»?
– Никто не может заранее знать, где и как проявит себя Великая Сила…
– А ты довольно высокого мнения о своих какашках, м-м-м?
– …Поэтому мы должны положиться на мудрость Гроссмейстеров и рассказать им всё.
– Даже о тех чувствах, которые ты начинаешь ко мне испытывать?
– Я не стану скрывать от Гроссмейстеров… То есть нет никаких чувств! И ничего я не испытываю, кроме желания как можно скорее приступить к…
– Я и не сказал, что испытываешь. Я сказал: начинаешь. Так что пойдём поведаем Тиодару о тонкостях словоупотребления? Уверен, по такому поводу он проявит особую мудрость…
Мы оба выдохлись и замолчали. Я думал, что несправедлив к Совету: и Тиодар, и остальные мастера именно что проявят мудрость, причём в любой ситуации, что бы мы им ни рассказали. Другое дело, что мудрость эта окажется для нас совершенно бесполезной.
– Общий сон не обязательно является проявлением Уз Силы, – возразила Астила. – Возможно, Сила просто пытается что-то сообщить нам подобным образом.
Я помассировал глаза ладонями: встали мы слишком рано, и сейчас сидели в «предбаннике» учебного корпуса, ожидая мастера Шада.
– Астила, – вздохнул я, – пойми, я ничего не скрываю от Совета. Я всего лишь не хочу давать Гроссмейстерам повод затянуть разговоры ещё на пару недель. Где-то там, – я указал пальцем в потолок, – прямо сейчас флот Каламита ищет нас. Меня. Ты знаешь почему. И чем раньше я приступлю к тренировкам, тем большее пространство для манёвра мы получим. Здесь нет ни коварного замысла, ни какого-то неуважения к Совету… Только прагматизм.
– Я боюсь, – неожиданно сказала Астила. – Наверное, я плохой дзингай, но я боюсь, что Сила пытается говорить со мной, а я никак не могу её понять и из-за этого рискую упустить что-то очень важное. А без мудрости Совета…
– Ты хороший дзингай, – ответил я, понимая, что девушка всё-таки приняла мои доводы. – Именно потому, что не стесняешься признаться в своей неуверенности. Плохой не признался бы. Побежал бы к Совету, опять переложил ответственность на чужие плечи. И так оно всё и вертелось бы по кругу, пока не прилетел бы Каламит.
– Рейван рассуждал так же. И пал.
– Но ведь ты спасла… его. И он совсем не намерен падать снова.
Девушка тряхнула непослушными каштановыми локонами, поглядела на меня искоса:
– Ты уверен?
– Конечно, – без тени сомнений ответил я. – Ты же знаешь, как Тёмная Сторона меняет людей. Кожа серая, глаза… рога опять же. Разве кто-нибудь полюбит мужчину с рогами?
– Почему нет? – удивилась Астила.
– Да я не о минотах! Вот ты, например, меня, например, с рогами, например, полюбила бы?
– Нет страстей…
– Пока нет. Но я же не тороплю: присмотрись как следует. Примерно до вторника.
Она улыбнулась, всё так же глядя в сторону. Меня нисколько не смущала её неуступчивость: в игре всё двигалось гораздо медленнее и лишь по воле сценаристов. А здесь я обладал намного большим контролем над ситуацией и… и, откровенно говоря, не хотел торопиться. Именно в общении с Астилой, в моих неспешных, неотвратимо-настойчивых ухаживаниях я особенно остро ощущал реальность вселенной, в которой оказался.
Астила Й’йен лечила меня от тоски по дому, от неуверенности в себе и в окружающем мире и в возможности спасти этот мир. Ничего иного я от девушки пока не получил, но был благодарен ей намного больше, чем другим девушкам… от которых получал иное.
– Ты – мой сон, – произнёс я очень-очень тихо.
– Что?
– Это мой сон, – сказал я громче. – Тот, что ты видела. Это не наш, не общий сон, только мой. Воспоминания Рейвана. Тебе нечего рассказать Совету, кроме того, что я
