найти компаньона не удается, нужно создать его самостоятельно. Колебалась она лишь потому, что не до конца понимала, как произошла метаморфоза с нею самой. Мысль о том, чтобы лишить другого человека жизни, была ей невыносима. Она еще не приняла окончательного решения, когда нашла в больнице меня. На мое выздоровление никто не надеялся, и меня уже перевели в палату к умирающим. Моих родителей Карин выходить не сумела и знала, что я осталась одна на свете. И решила попытаться…
Ее голос, понизившийся почти до шепота, затих. Невидящим взглядом она смотрела в западное окно. Я размышлял, что она видит сейчас внутренним взором, – воспоминания Карин или картины своего прошлого, – и терпеливо ждал.
Наконец она заулыбалась и повернулась ко мне.
– Вот мы и пришли к тому, с чего начали, – заключила она.
– И с тех пор ты всегда жила с Карин?
– Почти всегда.
Она взяла меня за руку и повела в коридор. Я окинул взглядом картины, гадая, услышу ли о них еще что-нибудь.
По коридору Эдит шла молча, пока я не уточнил:
– Почти?
Она вздохнула, поджала губы и взглянула на меня искоса.
– Не хочешь отвечать, да? – догадался я.
– Это не самые лучшие воспоминания.
Мы начали подниматься по лестнице еще на один пролет.
– Мне ты можешь рассказать все.
На верхней ступеньке лестницы она помедлила, всматриваясь в мои глаза.
– Наверное, все-таки придется. Ты должен знать, кто я.
Мне показалось, что она опять имеет в виду то же, что и раньше, – что я испугаюсь и убегу. Я приготовился и старательно сделал невозмутимое лицо.
Эдит тяжело вздохнула.
– Со мной случился приступ подросткового бунтарства, лет через десять после того, как я… родилась заново или была сотворена – называй, как хочешь. Принципы воздержания, которых придерживалась Карин, меня не прельщали, я злилась в ответ на попытки обуздать мой аппетит. И потому какое-то время жила сама по себе.
– Правда?
Вопреки ее предположениям, я вовсе не был шокирован. Скорее, заинтересовался.
– И это не отталкивает тебя?
– Нет.
– Почему?
– Видимо… потому, что звучит логично.
Она расхохоталась громче обычного и потащила меня вперед, по такому же коридору, как этажом ниже.
– С тех пор, как я родилась заново, я пользовалась преимуществом – знала, что думают все вокруг меня, и люди, и не только. Вот почему я бросила вызов Карин лишь через десять лет: я видела, что она действует совершенно искренне, и прекрасно понимала, почему она так живет.
Через несколько лет одинокой жизни я все-таки одумалась, вернулась к Карин и с тех пор полностью разделяю ее взгляды. Я думала, что буду осознанно выбирать свою жертву. Поскольку я знала мысли своей добычи, я могла не трогать ни в чем не повинных людей и охотиться только на злодеев. Если я шла по следу убийцы в темном переулке, где он крался за юной девушкой, и спасала ее, значит, я не чудовище.
Я попытался вообразить сцену, которую она описала. Что думал убийца, увидев ее бледное, нечеловечески прекрасное лицо? Сознавал ли он ее грозную силу?
– Но время шло, и я понимала, что превращаюсь в настоящего монстра. Каким бы оправданным ни казалось мне убийство, за отнятую человеческую жизнь все равно приходилось платить раскаянием. И я вернулась к Карин и Эрнесту. Они встретили меня с распростертыми объятиями, хотя я не заслуживала подобного снисхождения.
Мы остановились перед последней дверью в коридоре.
– Моя комната, – объявила Эдит и открыла дверь.
Комната была обращена на юг, одна из ее стен представляла собой окно, как в зале на нижнем этаже. Наверное, вся задняя стена дома была сделана из стекла. Отсюда открывался вид на реку Солдак, которая змеилась по лесу до белоснежных вершин горной цепи Олимпик. Я и не думал, что горы здесь так близко.
Западная стена комнаты была сплошь завешана полками с компакт-дисками. Здесь их было больше, чем в любом музыкальном магазине. В углу стоял солидный и сложный на вид музыкальный центр – из тех, к которым я боялся даже прикоснуться, чтобы ненароком не сломать. Кровать в комнате заменял широкий диван, обитый черной кожей. Пол был покрыт толстым золотистым ковром, стены обшиты плотной тканью чуть более темного оттенка.
– Ради акустики? – догадался я.
Она засмеялась и кивнула.
Взяв пульт дистанционного управления, она включила музыкальный центр. Он зазвучал негромко, но казалось, что джаз-бэнд играет вживую в одной комнате с нами. Я подошел к полкам и принялся изучать обалденную коллекцию дисков.
