– Снова будешь меня отчитывать? – поинтересовалась я.
– Нет, – ответил белокожий. – Я это сделал под стенами города в зарослях малины. Сейчас просто хочу сказать, в нынешнем положении придется действовать сообща. И кто-то должен взять руководство нашим маленьким отрядом.
Я приподняла бровь, выглядывая из-под капюшона. Лисгард на ходу пригладил волосы, смотрит вперед, словно уже отсюда видит гору.
– Теряюсь в догадках, – бросила я.
Высокородный не обратил внимания на пренебрежительный тон, только демонстративно вытянул уши.
– Именно, – подтвердил Лисгард. – Теряетесь. Поэтому эта роль отведена мне. К тому же я представитель высших каст солнечных эльфов.
Я тряхнула головой, скидывая капюшон, серебряный водопад с шелестом рассыпался по плечам. Белокожий бросил на меня короткий взгляд и снова уставился вперед.
– И что это подразумевает? – спросила я невинно.
Лисгард поднял указательный палец и сказал веско:
– В первую очередь послушание.
– Ха!
– Миледи, вам придется.
– Иначе я не смогу обеспечить вам должную защиту в этом опасном путешествии.
– Я сама себе защита!
– Миледи, вы многого не знаете здесь…
Я ускорила шаг, не заметила торчащую из земли корягу и зацепилась ногой. Споткнулась и с руганью полетела вперед. Густая пыль взвилась серым облачком и полезла в нос. Прямо в воздухе кувыркнулась через плечо и вскочила на ноги.
Сзади послышались глухие смешки, я зло покосилась на корягу и прошипела:
– Чтоб тебя шашель сточил!
У Лисгарда губы дрожат, щеки надуваются, старается удержаться, чтобы не захохотать в голос.
– Только попробуй, – произнесла я грозно, – или я за себя не отвечаю.
Солнечный сделал несколько глубоких вдохов, успокаивая разыгравшееся веселье, и кивнул вперед.
– Развилка, – проговорил он.
Я тряхнула плащом, сбрасывая мелкую пыль. Пока шли, она улеглась плотным слоем, хотя мелкая, как мука. При каждом движении в воздух поднимаются небольшие облачка, но плащ от этого чище не становится.
Наконец я перестала трясти краями и уставилась на дорогу. Через несколько шагов тропа упирается в мшистый валун. Мы подошли ближе. На оголенном боку булыжника видны истертые надписи.
Я провела пальцами по выщербленным знакам, камень холодный, от монолита веет древностью.
– Ты знаешь этот язык? – спросила я белокожего.
Тот покачал головой.
– Нет, – ответил он. – Похоже на примитивщину.
Я махнула рукой:
– У тебя все примитивщина, что не относится к солнечным эльфам.
Он нагнулся к иероглифам, внимательно посмотрел на закорючки, затем поковырял пальцами углубления.
– Не уверен, – проговорил Лисгард, – но попахивает троллями.
Дорога направо уходит в огромный крюк в сторону Светлолесья, петляя везде, где можно. В грунтовке две глубокие колеи, оставленные бесчисленными телегами. Так всегда бывает – торгаши прокладывают длинный, но безопасный путь через широкие долины.
Вторая дорога идет прямо и теряется где-то в темных скалах. Вдалеке виднеются каменистые зубья, в лунном свете похожие на приглушенные адуляры.
Я обошла Лисгарда и направилась в сторону утесов.
Сзади послышалось возмущенное покашливание. Оглянувшись через плечо, обнаружила, что белокожий сложил руки на груди и притоптывает ногой.
Пришлось развернуться. Чтобы отшибить у белокожего способность связно мыслить, я раскинула руки. Плащ распахнулся. Для пущего вида выпрямила спину и похлопала ресницами. Затем проговорила быстро:
– Что? По-моему, тут и думать нечего.
Из кустарника раздалась трель ночной птицы, настолько звонкая и жизнерадостная, что совсем не вяжется с почти магическим спокойствием темноты.
Лисгард хмыкнул, взгляд застыл на мне. Спустя несколько мгновений он с тяжелым вздохом все же отвернулся и сказал наставительно:
– Мы обсуждали вопрос послушания.
– И что теперь? Я согласия на это не давала.
Белокожий снова вздохнул, терпеливо продолжил:
