– Вам следовало посоветоваться со мной в выборе направления.
Я всплеснула руками и наигранно закатила глаза.
– Ох, милорд, – проговорила я иронично. – Простите мое невежество. Как могла забыть, что вы назначили себя предводителем нашего скромного отряда и за обоих решаете – как ходить, чем дышать. Знаешь что?
– Что?
Я откинула с плеча локон и сказала беззаботно:
– Ты все равно не понимаешь, что написано на камне.
– Какое это имеет отношение к послушанию? – спросил белокожий.
– Понятия не имею, – сказала я. – Но эта дорога идет прямо. Значит, нам туда.
Лисгард не сдавался.
– Вот именно, что прямо, – сказал он и ткнул пальцем в другую сторону. – А эта в обход. Знаете, для чего делают такие дороги?
Я кивнула:
– Знаю. Но у нас не так много времени, чтобы ходить кругами.
Развернувшись, я решительно зашагала по дороге.
За спиной послышалась сдержанная ругань и позвякивание доспехов. Я удовлетворенно ухмыльнулась, поправляя волосы. В душе шевельнулось что-то древнее, оно довольно замурчало и свернулось клубочком в дальнем углу памяти.
Обочины густо заросли спорышем, кудрявые стебли выползли к середине. Если дорога так и останется заброшенной, вскоре зеленый ковер полностью покроет тракт.
Из кустов высовываются любопытные морды с горящими глазами. В черноте неба иногда мелькают крылатые фигуры с когтистыми лапами и длинными носами. Может, мне всего лишь кажется – на таком расстояние ночное зрение расплывается, и безобидная летучая мышь превращается в дракона или гарпию.
На дорогу выпрыгнул перепуганный заяц с длинными, как у меня, ушами. Он замер в ступоре и уставился косыми глазищами. Нос нервно подергивается, хвост-комочек поджат – в любую секунду готов дать дёру.
Оглянувшись, увидела, как Лисгард схватился за рукоять меча. Из-за моей спины он не видит, зато прекрасно услышал возможную опасность.
Я хихикнула и махнула на зайца, чтоб ушел с дороги.
– О, милорд. Это всего лишь безобидный зверек.
Белокожий разжал ладонь и опустил руку. Заяц пришел в себя, уши шевельнулись, улавливая тонкой кожицей мельчайшие изменения ветра. Он моргнул и сиганул через дорогу в кусты.
Лисгард проговорил, выдыхая:
– Повезло. В следующий раз может быть кто-нибудь посерьезнее.
– Медведь?
– Я не о животных говорю.
– Не думала, что солнечные эльфы сторонятся природы, – сказала я, продолжая движение.
Из-за спины донеслось возмущенное:
– Мы высокородные жители Эолума. Каждый народ должен заниматься своим делом. В нашем случае – красотой и эстетикой. А заботу о природе оставьте лесным.
Я впечатленно хмыкнула и спросила:
– И такие есть?
– Вы еще удивитесь, – ответил высокородный многозначительно. – Правда, говорят, после того как Сильвирел превратился в Чумнолесье, половина лесных эльфов стали странниками и не особо пекутся об отравленной родине.
– О Сильвиреле? – решила уточнить я.
Лисгард кивнул.
– Да, – сказал он из-за спины. – По мне, это предательство. Отец говорил, некоторые из них остались в Чумнолесье в надежде сохранить остатки порядка. По рассказам – это жуткое место. Надеюсь, смогу отговорить вас соваться туда.
Я изящно перепрыгнула очередную кочку, плащ всколыхнулся в клубах ночной пыли.
– У нас нет выбора, – коротко сказала я.
Послышалось недовольное ворчание, но белокожий не стал отчитывать в сотый раз. Лишь нервно засопел и громыхнул мечами.
Песни сверчков прекратились, в воздухе повисла тишина, похожая на паузу, когда в помещение зашел тот, кого совсем не ждали. Впереди показалась каменная расщелина с огромными насыпями по краям.
По коже пробежал холодок, словно заглянула в бездонный каменный мешок.
Чтобы отвлечься от холодной жути, которая змеей ползет по венам, я спросила:
– С утра, наверное, за нами вышлют погоню?
