Снизу послышалось недовольное покашливание. Опустив глаза, наткнулась на странный взгляд Лисгарда и поняла – я все еще стою в объятиях рыжего.
Кончики ушей потеплели, я резко отстранилась. На лице ловкача довольная ухмылка, будто узнал большую тайну, но никому не скажет.
– И кто такой умный пошел через Ущелье Троллей, еще ночью? – спросил он бодро.
Лисгард проигнорировал протянутую Вардой руку, белоснежные ладони уперлись в камни, он поднялся и кивнул на меня.
– Угадайте с одного раза, – проговорил белокожий, отряхивая пыль. – Кто у нас лучше всех знает путь к Забытой горе?
Рыжий втянул щеки и присвистнул:
– Оо-о! К самой горе?
Пошатываясь, я отошла на безопасное расстояние. Пришлось натянуть на покрасневшие уши капюшон и запахнуть декольте, чтоб эти двое не пялились. К своему удивлению, обнаружила, что смущаюсь.
– Ничего забавного, – сказала я, пряча глаза под краем капюшона. – Мы действительно туда идем.
Варда отвернулся и бросил через плечо:
– Тогда стоит шевелиться. Тролли могут понять, что я направил их в другую сторону.
Лисгард почти пришел в себя от давки, но идея об очередном марш-броске его не обрадовала. Он проговорил привычным манерным голосом, стараясь оттянуть время до момента, когда доспехи будут приносить больше мучений, чем пользы:
– Позвольте представиться. Я Лисгард, сын казначея Эолума.
Варда быстро обернулся и коротко поклонился.
– Что высокородный солнечный эльф делает в таком месте? – спросил он.
Белокожий многозначительно хмыкнул.
– Причина моего внезапного путешествия – миледи Каонэль, – ответил он, снова кивая в мою сторону.
Я пробубнила:
– Новонареченная Каонэль.
– Это как? – переспросил Варда.
– А так. Не помню ничего, вплоть до вчерашнего утра.
Рыжий мгновение таращился на меня. Лоб напрягся, словно пытается прямо тут постичь тайну моего прошлого. Меня такой напор озадачил, уши потеплели еще сильней. Я демонстративно стала поправлять края плаща.
Варда тут же отвернулся, затем махнул рукой, приглашая следовать за ним, пока каменные гиганты не захотели проверить правильность маршрута.
– Становится интереснее, – проговорил рыжий. – Буду звать тебя Као.
Идеальное лицо Лисгарда потемнело, глаза возмущенно расширились, но смолчал, понимает – мы все-таки обязаны жизнями рыжему эльфу, а спор по поводу укороченного имени будет выглядеть смешно.
Я потерла плечи, в них отдало тупой болью. Белокожего тоже помяло, но он, как любой уважающий себя эльф, делает вид, что не чувствует.
Варда молча двинулся по ущелью. Мы с высокородным переглянулись и кинулись за ним потому, что неизвестно, какие еще твари здесь обитают.
Рыжий идет быстро, под ноги совсем не смотрит, но кочки перепрыгивает, будто на коленях есть глаза. Взгляд рассредоточенный, что значит – плохо видит в темноте. Зато уши шевелятся, как у зайца, а ноздри раздуваются каждую секунду. Лицо волевое, суровое, видно – вырос в жестких условиях, где нет адуляров и сияющих стен. Едва заметная горбинка выдает когда-то сломанный нос. Под чешуйчатыми рукавами перекатываются толстые жгуты мышц.
Я покосилась на Лисгарда, который вышагивает с гордо поднятой головой. Старается скрыть усталость, хотя дышит поверхностно и резко.
Да что там, у самой по ногам бегают жгучие волны – подошвы горят, будто к ним куски железа привязали. Мимо торчащих из скал валунов Варда гонит бегом, заставляет пригибаться и прыгать.
– Мы со вчерашнего дня на ногах, – пожаловалась я. – Может, пора…
– Потом, – резко оборвал рыжий. – Молчи и повторяй за мной.
От неожиданности я раскрыла рот, потом бешенство медленно поползло по позвоночнику. Повертев головой в поисках чего-нибудь твердого, наткнулась на недовольный взгляд Лисгарда. Его глаза сузились, уши острые, как пики, молчит лишь потому, что жизнью обязаны.
Пришлось сделать глубокий вдох и проглотить гнев. Если начну возмущаться, высокородный поддержит, вступится, еще драку затеют.
На десятом повороте до меня дошло: непонятные камни из скал – это спящие тролли. Рыжий старается как можно быстрее провести через кишащее исполинами ущелье.
Я виновато уставилась ему в спину. Ловкач не оборачивается, зато шевелит ушами и часто тянет носом.
Проход сузился до одного размаха рук, стены опустились. Когда ущелье превратилось в закиданную камнями трещину, тропа пошла вниз. Небо на востоке посветлело, на горизонте появилась бледная полоска. Звезды померкли, остались лишь самые яркие, похожие на кончики иголок. Через некоторое время серп луны сместился на запад и пополз к горизонту.
Варда проговорил, принюхиваясь к свежеющему воздуху:
