Услышал – и обернулся на звук… для того, чтобы поймать фильтрующей блямбой своего шлема пулю из пистолета Меченого.
Лязг!!!
Блин, не так я планировал эту операцию. В идеале было б обоих завалить ножом, а третьего со стрелы снял бы Меченый. Но человек предполагает, а Зона располагает. Да, второй фанатик долбанулся простреленной башкой о стальную стенку кабины, и сполз по ней же мертвый. Но хрестоматийный лязг услышал засевший на стреле третий «монументовец».
И начал стрелять. Из чего-то реально бесшумного, только короткие злые «пшики» посыпались сверху…
И тут же застонал Меченый, выронив на землю свой ПБ.
Ох, как плохо-то… Я увидел, как из пробитого плеча Меченого обильно плеснула кровь – а дальше мое тело всё сделало само. В таких ситуациях думать никак нельзя. Тут только навыки действуют – если они есть, конечно. А если их нет, то быть тебе в скором времени не удачливым сталкером, а кучей мертвого, остывающего мяса.
У меня они были – зря что ли столько по Зонам шатаюсь. И поэтому шелестящая очередь выбила лишь веер асфальтового крошева из того места, где я только что стоял. А сам я уже летел, распластавшись в прыжке, к пистолету Меченого, валяющемуся в шести шагах от меня. Потому, что если я начну работать по стрелку из «калаша», то грохот выстрелов непременно услышат все «монументовцы» в округе. А допустить этого никак нельзя.
Подхватив пистолет, я кувырнулся, уходя от возможной очереди, перекатился на спину и, держа пистолет обеими руками, начал стрелять по черному пятну, застывшему на верхушке стрелы крана. «Монументовец» отлично там обставился и замаскировался – глянешь снизу или сбоку, и с первого взгляда ничего особенного не увидишь, кроме нагромождения веток, очень похожего на гнездо черного аиста, которых в последнее время довольно много развелось в Зоне. Однако, если приглядеться, то всё становится понятно. Да и когда такое «гнездо» начинает стрелять, то любые сомнения отпадают.
Так что сейчас я видел, как слегка дергается это нагромождение ветвей – это фанатик пытался перечеркнуть меня очередью. Но по катающейся на асфальте человеческой фигуре стрелять менее удобно, чем по стационарной мишени, поэтому мне повезло больше.
Пистолет Меченого лязгнул в последний раз, становясь на затворную задержку, но дело было сделано. «Гнездо» на вершине стрелы крана начало разваливаться, из него медленно вывалилась человеческая фигура и, кувырнувшись, полетела вниз…
Правда, до земли не долетела.
«Монументовец» был одет в легкий бронекостюм без шлема, что, возможно, и послужило причиной его смерти. Я успел заметить, что лицо фанатика разворочено пулей, прежде, чем он этим лицом насадился на крюк, свисающий на тросах с верхушки стрелы.
Послышался мерзкий хруст – стальная загогулина, проломив и без того изуродованные пулей лицевые кости, глубоко засела в черепе. Труп дернулся, словно кукла-паяц на ниточке, и повис на крюке. Надо отдать должное, крепкие черепа у этих фанатиков. Не иначе, вместо мозга кость – думаю, голова нормального человека просто развалилась бы от такого на части.
Впрочем, у меня сейчас была другая забота, нежели анализ составляющей голов убитых «монументовцев».
Меченый сидел на асфальте, зажимая пальцами правой левую руку выше локтя. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – плохая рана. Пуля разворотила мясо сверху вниз, от плечевого сустава до локтя. Даже если кости и не задеты, мышца однозначно в лоскуты.
Что и подтвердилось, когда я подбежал и «шестеркой», выдранной из шлема фанатика, располосовал пропитанную кровью камуфлу напарника. Из разреза немедленно вывалился нехилый шмат окровавленного мяса, сорванного пулей с кости и чудом держащегося на лоскуте кожи. Черт, вот ведь не повезло! Тут нужен хирург-гений, чтоб эдакую рану зашить, и чтобы потом, когда всё заживет, рука хоть как-то работала. А без операции это гангрена сто процентов и полная ампутация по самую подмышку.
– Хреново? – без особой надежды в голосе спросил Меченый. От боли он бледный стал как полотно, но пока еще не вырубился. Вот же сила воли у человека! Другой от такого давно б в отключке валялся.
– Не то слово, – честно ответил я, открывая аптечку и доставая из нее шприц-тюбик с обезболивающим. – Терпи. Сейчас укол сделаю – отпустит.
– Не должен он был попасть, – скрипнул зубами сталкер. – Неудобно ему было стрелять сверху почти под девяносто градусов. Ты не видел синюю вспышку, когда я второго фанатика завалил? Не, ты не мог видеть, ты в это время первого ножом дореза?л. А я видел. Помяни мое слово, это Монумент всё мутит, без него не обошлось. Он с нами как кошка с мышами играет, аномалия чертова, сердце Зоны грёбаное…
– Ты ругайся, ругайся, – сказал я, плотно перебинтовывая покалеченную руку извлеченным из аптечки бинтом. – Это самая лучшая анестезия. Поорать еще лучше, чем матюги, но нам сейчас орать никак нельзя.
– А то я без тебя не знаю, – огрызнулся Меченый. Понятное дело. Его сейчас после укола боль немного отпустила, и на ее место злость пришла. Больше всего – на себя. За то, что сейчас из него боец, прямо скажем, никакой.
Но это было мое мнение. Сам Меченый думал иначе.
– Так. Подвяжи мне руку бинтом, чтоб не болталась. Ага, нормально. А теперь дай-ка один из «Валов», только приклад сложи.
Надо отметить, что все трое фанатиков были вооружены бесшумными автоматами «Вал». Зачем им на данной точке это дорогое оружие с неимоверно дорогими боеприпасами? Не знаю. Единственное объяснение – понты дешевые. Вот, мол, можем себе позволить. Хотя я бы на такой пост взял пулемет и пару «калашей» – на фига нужно бесшумное оружие, когда задача валить всех, кто попытается проникнуть на охраняемую территорию?
Впрочем, нам те понты «монументовцев» только в плюс сыграли. Тот «Вал», что, в отличие от хозяина, грохнулся со стрелы на асфальт, развалился на три части – автомат в одну сторону, расколовшаяся от удара рукоятка – в другую. Зато два оставшихся «Вала» были вполне исправными. Их мы и приватизировали, аккуратно сложив вещмешки и
