старшину Торкин порешил? Не кручиньтесь, мастер, народ у нас отходчивый. Через декаду все об этом и думать забудут.
Следующий день не принес Галвину облегчения. Подчиненные едва выполняли его приказы. Он попытался вновь объясниться с Эйрой, но караульный пехотинец на периметре расположения дворфов со злорадной ухмылкой объявил гному, что старшина не желает его видеть. И добавил внушительно:
– На вашем месте, инженер, я бы пока поостерегся сюда захаживать.
Громмард вспыхнул и спросил – может, кто желает бросить ему вызов? Так он готов!
– Нет. Вызовов не будет, – хладнокровно отчеканил часовой. – А вот голову раскроить ненароком, это запросто.
Инженер попытался поговорить с Бельтраном. Маркиз рассеянно выслушал его сбивчивые объяснения и холодно откланялся, сославшись на срочные дела. А еще через час, перед самым обедом, Галвина вновь вызвали к западному входу в лагерь. Сегодня дозор состоял из эльфийской стражи, которая сменила вчерашних латников маркиза. С другой стороны от воинов Джоэвина нервно топтался селянин, один из тех, кто приходил вчера с Варреном. Он склонил в глубоком поклоне свою седую голову, после чего сказал:
– Пойдемте со мной, инженер Громмард.
– Куда?
– Я покажу. Несчастье, большое несчастье.
– Что случилось?
– Сами увидите.
Они побрели по берегу, постепенно забирая в глубь суши. Местный за это время не проронил ни слова. Вся его фигура излучала скорбь, смешанную с тревогой. Когда впереди среди темных стволов инжира Галвин различил целую толпу деревенских, он уже понимал, что вскоре предстанет перед его глазами. Неподалеку от мазанной белой известкой одноэтажной хижины, посреди густой изумрудной травы, раскинув руки, лежал Варрен, и в его жемчужных зрачках отражались облака. Ни на лице, ни на одежде демона не было видно крови или следов насилия.
– Крепкий был мужчина, – сообщил Галвину селянин, что привел его к телу. – Не иначе, как перенервничал вчера.
В первом ряду жителей безутешно плакала давешняя ветреная девчушка:
– Он добрый бы-ы-ыл, – прорыдала она. – Никому обиды зазря не чи-и-нил-л-л… Вразумля-я-я-ял…
– Кто нашел его? – быстро спросил гном.
– Мы, – показывая на стоявшего рядом мужика, сказал один из местных. – С соседом поспорили из-за межи на огородах. Поругались. Шли к Варрену, чтобы рассудил.
– Видели кого поблизости?
Свидетель раздумчиво почесал затылок.
– Никого, пожалуй. Разве что две козы на абрикос залезли. Но это же не считается, так?
Никого. Зато Галвин почувствовал. Это все равно, как ощущать ветер, которого нет. Слабое дуновение, что почти не шевелит волосы, не касается воздушными руками кожи, но где-то незримо присутствует рядом. Магия. След мертвящих заклинаний, что могут за секунды выпить всю жизнь из наполненного ею тела. Громмард зажмурился, чтобы попытаться представить их создателя, потянулся к нему мысленно. В мозгу всплыла картинка знакомой фигуры с забавными кожаными подтяжками на груди. Вон он, значит, какой, эльфийский лекарь. Стало быть, свиделись сослуживцы. Недолгой получилась встреча.
– Мастер Громмард, – селянин настойчиво тряс гнома за рукав.
– А? Чего? – очнулся Галвин.
– Мы потому вас и позвали, что Варрен наказал. Если что, говорит, бегите за инженером Громмардом. И допрежь его в мой дом никто не должен входить.
– В его дом? В эту белую хижину?
– Угу.
Через полчаса Галвин вышел из одинокой обители синего демона. Толпа не расходилась.
– Можете отправляться по домам. Я сам похороню его. Он так пожелал.
В этот день Громмард не вернулся в лагерь Лиги. Вечером возле хижины Варрена горели костры, а внутри жилища чадили реторты алхимика, скрипела ступка, в которой растирались ингредиенты. Когда все было готово, гном забросил состав в дрожащее пламя, отчего оно окрасилось в изумрудно-зеленый цвет. Туда, на погребальный костер он с трудом заволок большое тело Варрена и следом высыпал остатки той смеси, что приготовил с таким тщанием. Языки огня взметнулись в ночную темень, разбрасывая малахитовые искры, а Галвин уселся на землю и тихим голосом начал выводить мелодию на знакомом с детства языке. Когда из пламени выступила размытая синяя фигура, гном даже не вздрогнул.
– Не пропасть знанию. Ни на поле брани, ни в холодной мгле морской, ни среди вечных снегов, ни среди желтых равнин, – напевно произнес он заклинание.
– Ты – сосуд для знания? – вопросительно прозвучал в голове голос.
– Я готов им стать, как ты и пожелал.
– Окажи мне последнюю милость, брат не по крови, но по духу. Прими то, что скопил я за долгую жизнь, прими мои надежды и мои открытия, но как плату прими еще и обет наказать моего убийцу.
– Принимаю, – вздохнул Галвин и пробормотал себе под нос. – От этих обетов… Жить скоро некогда будет.
