Силуэт ракши протянул к Галвину свои прозрачные руки. Пальцы гнома и привидения встретились. Инженер вздрогнул, словно от ожога, но рук не отдернул. А фигура Варрена все таяла и таяла, пока не обратилась в едва заметную на фоне темного неба дымку, после чего смешалась с пеленой ночного тумана и исчезла, без остатка растворилась в воздухе Фаркрайна.
– Так мы становимся сильнее, – чужими губами произнес инженер последние слова ритуала.
Это последнее, что он запомнил в тот вечер. Наутро Галвин проснулся лежа на холодной земле. От костра остались лишь серые хлопья золы. Огонь поглотил тело Варрена, словно оно было из бумаги или древесной коры. На то он и магический огонь. Не зря Громмард провел целый день за изготовлением заветного состава. Инженер поднялся на ноги и с хрустом потянулся.
– Ты просил об этой милости. Я оказал ее. Обращайся, если что, – заявил он пеплу костра.
Утренняя свежесть пробирала гнома до косточек.
– Проклятье. Холодно, – Галвин потер ладони, чтобы согреть руки.
Внезапно на кончиках его указательных пальцев возникло по маленькому оранжевому шарику.
– Ай! Жжется-то как! – вскрикнул гном, пытаясь стряхнуть с ладоней непрошеные огоньки.
Наконец ему это удалось, но кожу на пальцах он успел-таки обжечь.
– Варрен, чтоб тебе там, на земле твоих предков, рога обломали за такие подарки, – в сердцах воскликнул Галвин, дуя на пострадавшие ладони, но потом поразмыслив, добавил: – Хотя, спасибо, конечно. Освою постепенно. Магия легла на Механику, которая до этого называлась Алхимией. Обязательно разберусь в этой каше, если не свихнусь в процессе.
Глава 6
Когда ты оказался не настолько важен своим, как наивно полагал до этого
Маленькая девочка-гоблинка осторожно погладила Халу по бархатному затылку.
– Дяденька, а она добрая?
Шакнар в изумлении глядел на свою львицу. Нет, Хала никогда не обидела бы ребенка, для этого она была слишком разумной, но чтобы вот так, мурлыкать, чуть слышно перекатывая в горле ласковые интонации, вытягивать шею и подлаживаться под движение крохотной ладошки – такого «Жизнь в сапогах» от своей пумы не ожидал. Ее желтые глаза виновато блеснули: «Дитя же несмышленое! Перепугается, если рыкну!»
– Добрая, очень добрая, – согласился Шакнар.
– А почему у нее одна лапка короче другой?
– Болела немножко. Но теперь поправилась.
– Ой, как хорошо!
Девочка покрепче ухватилась за уши львицы, подпрыгнула, но так и не смогла взобраться ей на холку. Тогда Хала сама плюхнулась на бок, но голову убрала подальше. Таскание за уши ей не слишком понравилось. С визгом малышка вскочила на пуму и принялась скакать на пружинистых ребрах. Хала зажмурила глаза, притворяясь, что спит и происходящее вокруг ее не слишком волнует. Шакнар всплеснул руками, но ничего не сказал – пусть побалуется питомица, раз ей это в охотку. Счастье, что она вообще смогла выкарабкаться. Когда львицу приволокли к предместьям Бегенча, она была уже на последнем издыхании. Гоблинским лекарям удалось выходить грозного зверя, но изломанную оползнем переднюю левую лапу сохранить не получилось. Ее отняли чуть выше сустава. Обрубок, после того, как остановили кровь, обработали специальной мазью, похожей на расплавленное сало. Для быстрого заживления. Халу пичкали какими-то лекарствами, от которых львица почти все время пребывала в забытьи. Кормили мясными бульонами через трубочку. Лили густую жидкость в пасть до сглатывания. Не прошло и декады, как сонные снадобья убрали, потому что жизни пумы уже ничего не угрожало. Зажила разбитая ключица, накрепко срослись ребра и культя покрылась слоем прозрачной розовой кожи.
Отряду Шакнара отвели место для постоя на окраине Бегенча. Привычные к кочевой походной жизни орки расположились в палатках на пустыре, а обожающие комфорт гоблины заняли несколько домов, которые им на время освободили радушные хозяева. Глава города, его непотребство Джи Эм, устроил ради гостей из-за Саравакского перевала большой прием. Было пиво и много горячей вкусной еды. Для изголодавшихся калимдорцев забили два десятка овец, которых изжарили на вертелах, столы ломились от яств из рыбы, что в изобилии водилась в чистых горных ручьях неподалеку.
Да и после пира отряд Шакнара не испытывал недостатка в продовольствии. Местные жители тащили на пустырь кошелки с черепашьими и птичьими яйцами, волокли вяленое мясо и прочую снедь, от которой даже приходилось отказываться – слишком велико оказалось у населения желание подкормить «солдатиков». А как млели от рослых калимдорцев местные девицы! Суровые воины сами просто растаяли от такой великой порции женского внимания. Вечерами на пустыре пестрели цветастые платья гоблинских красоток, слышался их звонкий смех, а поскольку туда регулярно подтягивались музыканты, то и музыка. Вообще поляна, где разбили лагерь обоерукие орки, вскоре превратилась во что-то вроде места, где постоянно проходит карнавал и всякие развлекательные мероприятия. Со всей округи туда заглядывали охотники повеселиться. Кутилы несли с собой глиняные кувшины вина, тащили на тележках жбаны с крепким элем. Вечерами, когда песни стихали, солдаты травили у костров байки, а любители военных рассказов слушали их
