города. Следует ли из этого факта то, что Громмарда после убийства свяжут и посадят за решетку или туда, где они, скалленцы, держат преступников? Конечно, следует. Сородичам-гномам наверняка плевать на их таашурские разборки. А вот убийство человека станет делом подсудным, за которое будет полагаться наказание, если не смерть. Проклятье. Раздобыть бы где их законы, что ли.
Гном вздохнул. Ему никак нельзя было рисковать. Сначала переговоры с Каранноном. На них решится судьба армии, судьба всей кампании. Орку сегодня повезло. Инженер артиллерии Лиги не станет начинать в мирном Скаллене военные действия. А как быть, если он столкнется с калимдорцем на завтраке или у пивной стойки кабака?
Громмард в третий раз сунулся к окну. Ни орка, ни львицы не было видно. Похоже, что ушли гулять на улицу. Гном схватил свой дорожный мешок, вытряхнул оттуда сменную одежду и быстро начал в нее облачаться. Еще раз обрыскал комнату в поисках того, что могло послужить ему хотя бы временным оружием. Ничего. Разве что табуретку за ножку ухватить.
В дверь комнаты Громмарда постучали. Галвин, еще весь в своих думках, шагнул к ней и рванул на себя дверную ручку.
За порогом стоял тот самый орк. Широкие плечи, внимательный взгляд серых, умудренных жизнью глаз. Калимдорец вздохнул и задал тот же самый вопрос, который так терзал разум Галвина:
– Ну и что нам с тобой теперь делать?
Они рассматривали друг друга. Два заклятых врага. Инженер беглым взглядом проверил – нет ли у противника оружия, но орк сразу медленно повернул ладони – они были пусты. Хотя гостиница еще и спала, снизу уже доносился щекочущий ноздри аромат еды, которую, очевидно, готовили в трактире на первом этаже. В голове Громмарда что-то щелкнуло, и он неожиданно для самого себя произнес:
– Что делать? Думаю – завтракать.
В полном молчании они спустились в харчевню постоялого двора. Уселись за свежепомытый дощатый стол друг напротив друга. Через несколько минут перед каждым стояла маленькая сковородка с шкворчащей яичницей. Под глянцевой пленкой поджаренного белка виднелись розовые ломти бекона. Посередине стола слуга водрузил общий поднос со свежим хлебом. Нарочито неторопливо орк взял из него белую краюху и разломил на два куска. Половину протянул Галвину. Гном так же торжественно принял хлеб.
– Как ты меня углядел? – наконец спросил он.
– Не я. Хала. Это львица моя. Еле успокоил – хотела на окно броситься. Я сразу обогнул дом, под навесом увидал четыре трицикла. Один из них с ружьями. Тот, который «Ревун грозящий». На бензобаке монограмма – «ГГ» под горкой орудийных ядер. Галвин Громмард, насколько я понял?
– Да.
– Шакнар.
– Ух ты! – поразился Галвин. – Лис Шакнар? «Жизнь в сапогах»?
– Ну, да, – признался орк.
Громмард мрачно ткнул вилкой в кусок ветчины:
– Твои воины вчера убили старину Хобарна, моего денщика.
– А ты сам едва не прикончил меня в аркельской битве. Если мне правильно сообщили, конечно.
– Правильно, – подтвердил Галвин. – Полагаю, что ты хочешь узнать о судьбе своего отряда. Отвечу так – они храбро бились. В плен не сдался ни один.
Шакнар опустил голову.
– Значит, нет больше «Злого духа». И остальных ребят. Кгм, – калимдорский вождь кашлянул, словно сглатывал комок. – Это тяжелая для меня весть, но я понимаю – если мы начнем считаться, то не придем ни к чему хорошему. Давай решать, как командиры, а не как воины. Личные счеты предлагаю оставить на потом.
– Хорошо, – Громмард уже и сам понял, что у подобного разговора есть только один исход – поединок. Которого в нынешних условиях, похоже, не хотел никто.
– Ты прибыл на встречу с Каранноном. Как и я. Не имеет смысла скрывать очевидный факт. Думаю, что мы почти договорились не злоумышлять друг против друга, чтобы не срывать миссии, важные для нас обоих. Остается тот же вопрос. Как мы теперь будем? Мы поневоле станем шпионить один за другим, выслеживать. Неужели ты сможешь относиться ко мне без подозрения?
Галвин отрицательно замотал головой:
– Калимдорцы – воины чести. Так, кажется, говорят? Ты исполняешь свой долг, а я – свой. Мы враги, но мы можем уважать друг друга. Без лести скажу – имя Шакнара всегда вызывало уважение в армии Лиги. Да и у меня лично – тоже.
– Безрассудством Галвина Громмарда в бою восхищаются даже в Шенке… – в тон ему ответил старый орк.
Комплименты были сказаны словно дополнения к верительным грамотам. Внутри каждого из них по-прежнему сидело враждебное недоверие. К их столику подошел слуга в белом кухонном фартуке.
– Простите, господин, а не вы случайно заказывали вчера вечером жареного гуся?
– Я. И что?
– Так его сготовили, а вы изволили уснуть с дороги. Я сказал поваренку в лед его положить. Можем на ужин разогреть, заправить заново. Если пожелаете, конечно. Хороший гусак, жирный.
Галвин поднял на Шакнара вопросительный взгляд:
