– Же… ня. Я с вами, – прошептали его синеющие губы. – Не бросай… меня… здесь…
– Я вернусь, – глухо отозвался Евгений. – Держись! Я скоро.
Неосторожным движением локтя он задел рукоятку ножа, торчащего из бока, и вскрикнул от боли. Ему было страшно смотреть на свою рану. А ведь он ранен. Серьезно ранен. Может быть, он даже умирает. Но одно дело – видеть дырку в своем теле, из которой по капле вытекает жизнь, и совсем другое – догадываться об этом. Лучше он не будет смотреть туда. И вообще. Он в состоянии двигаться, и он находится в сознании – а это главное.
Но рана раной, а куда больше Евгения страшило то, что этот старый демон мог сделать с детьми. Потому что человек, без раздумья расстрелявший двоих и чуть не зарезав третьего, безумен. Абсолютно безумен.
– Же… ня…
Евгений обернулся. Олег невидяще смотрел прямо перед собой.
– Не дай… ему… себя… обмануть…
Ничего не ответив, Евгений последовал за ковыляющим стариком. Тот направлялся к лестнице, ведущей на чердак.
«Господи, спаси моих детей! Я отдам все на свете, пусть только с ними все будет в порядке!» – молился он.
Прошла минута, а Олегу чудилось, что миновало несколько столетий.
Во рту почему-то стоял солоноватый привкус. Он не понимал, что изо рта у него течет кровь, как и то, что смертельно ранен. Ему хотелось верить, что его лишь слегка зацепило дробью. И он продолжал убеждать свой тускнеющий мозг в этом, хотя его руки, судорожно зажимающие развороченный дробью живот, из-за обильного кровотечения стали похожи на перчатки из красного латекса.
Каждой клеткой своего некогда сильного тела он чувствовал огромную усталость. Единственное, чего хотелось, – лечь и больше не вставать. Отдохнуть… Впрочем, внутренний голос шепнул, что если Олег ляжет, то больше никогда не поднимется. Никогда.
«Зачем я отпустил Женю одного? – в отчаянии подумал он. – Надо было идти с ним».
Олег медленно развернулся, встав на карачки, и осторожно пополз вперед. Вывалившиеся кишки волоклись следом, к ним тут же прилипала грязь и пыль. Случайно его рубашка зацепилась за кусок доски, и он, вздрогнув, застонал от невыносимой вспышки боли. Ругаясь и плача, он попытался отцепиться от мешавшей доски и вдруг замер. Бледное лицо было похоже на рваный клочок тумана в сумерках. Ему показалось… или?!
«Или что?!»
Кажется, он слышал какие-то голоса. Они шли откуда-то снизу, прямо из-под досок, которыми был выложен настил в сарае. Хрипло дыша, Олег опустился на пол и приложил ухо к доске.
–
– Боря. Боря, сынок! – проскрипел Олег. В мозгу что-то щелкало и хрустело, как будто кто-то неспешно приближался, давя сапогами еловые ветки и шишки.
–
– Боря!!
На мгновение воцарилась тишина, затем Олег услышал голос сына:
–
Слезы счастья заструились по лицу умирающего.
Трясущимися руками он принялся обследовать пол, но дверцы, ведущую в подвал, не нашел. Или спуск в подвал был в другом месте, или… или входа туда вообще не существовало. Детей могли попросту замуровать внизу. От этой мысли из его горла вырвался звериный вой. Олег вцепился в толстые доски, ища хоть малейший зазор, однако все они были прибиты плотно, одна к одной, словно умело выложенный паркет. Наконец ему удалось нащупать шляпки гвоздей. Он хрипел от бессилия, ломал ногти, сдирал до мяса подушечки пальцев, но все было бесполезно.
– Сынок, – шептал Олег. – Потерпи. Я скоро.
Было слышно, как Борис заплакал.
–
– Конечно… конечно…
Силы быстро покидали его. Багровая пелена, сгущавшаяся перед глазами, превратилась в плотную непроницаемую завесу. И все равно, даже ничего не видя вокруг, он не оставлял попыток обнаружить хоть какую-нибудь доску, которая бы прилегала неплотно, чтобы ее можно было бы оторвать от пола.
– Борька… держись!
Олег не видел, как в сарай зашла крупная собака. Следом за ней внутрь проникли еще три псины. Их круглые глаза остановились на истекающем кровью мужчине, который из последних сил пытался добраться до сына.
Старик остановился у лестницы, выжидательно глядя на Евгения. Он выглядел совершенно спокойным. Будто не к нему пробрались трое вооруженных неизвестных в масках. Будто не на его участке лежал в траве обглоданный скелет человека. Будто не ему только что прострелили руку, и он медленно истекает кровью.
– Дети… на чердаке? – задыхаясь, спросил Евгений. Пистолет, «позаимствованный» у бывшего участкового, дергался и трясся в руке, как извивающаяся змея.
– Да. Иди и забери их, – ровно ответил Корнеев.
