самом деле маскировка жиденькая, состряпанная наспех, но лучше такая, чем никакой. В любом случае, даже если эту резню попробуют повесить на вас, вы сможете худо-бедно отвертеться. Увы, в Анджане кое-кто знает, куда вы пошли, это не секрет, но никто не сможет доказать, что вы дошли до своей цели. Если что – да, подошли к Гробницам, увидели отряд диких кочевников и убежали в пустыню куда подальше. Потом по ней долго бродили, все-таки наткнулись на кочевников, отбились, потеряв при этом двоих друзей, вышли к океану и сели там на попутный корабль. Все. А доказывать, что вы врете, уже не ваше дело.
– Ну да. – Фриша засмеялась. – И потом, их было сорок человек. Как бы мы справились с такой оравой?
– Именно, – одобрил халифатец.
– Можно трогаться в путь, – сообщил Идрис, закончив с боком де Лакруа.
– А как же? – Равах-ага показал на меня и Монброна.
– Эшшь! – махнул рукой Идрис. – Молодые парни, их царапины – не раны, потому до Шагрисаха они доедут без проблем. Я на такие в их возрасте внимания не обращал. Разве только тот случай, когда меня в задницу кинжалом сосед ткнул, когда на своей дочке застал. Да и то мне было не столько больно, сколько обидно. Знал бы, что он еще и моим тестем потом станет, точно убил бы его тогда. А так пожалел, разрешил Гюльнаре меня уговорить не мстить за оскорбление и до сих пор мучаюсь.
И он был прав, по крайней мере в отношении меня. Да, по сути, у меня и царапин-то почти не было. Спасла меня кольчуга. А точнее, спасли меня Карл и Флик. Без их подарка одним из ударов печень мне пробили бы точно, и пришлось бы Гарольду рыть не две могилы, а три. Я перед тем, как мы покинули оазис, тихонько поблагодарил Флика, который оставался тут навсегда, за то, что он для меня сделал. Ну да, он меня не услышал, но так ли это важно?
А вообще не такая уж и большая оказалась эта пустыня, как про нее рассказывали, поскольку уже через пару дней мы добрались до первого поселения Семи Халифатов. Правда, было оно на редкость бедное и захудалое, но тем не менее.
Хотя кто знает, может, мы сейчас пересекли ее в самом узком месте. И все же мне пустыня рисовалась как-то по-другому, пострашнее, что ли. А так – песок и песок. Но ведь у нас были проводники, и, окажись мы в этих местах одни, вот тут страхи бы и начались. Не стоит будить лихо, пока оно тихо.
А дальше все стало гораздо проще. В первую очередь потому, что для Карла и Луизы мы купили повозку. Да, воины Раваха-аги невероятно бережно и ловко везли их на лошадях, но на повозке нашим друзьям было все-таки передвигаться лучше, правда, при этом скорость передвижения существенно снизилась.
Состояние Карла и Луизы, по уверениям Идриса, особых опасений не вызывало, как он сказал: «Если горячки нет, будут жить». А еще он постоянно пичкал их настоем какого-то корня, от которого наши друзья спали почти весь день, ненадолго приходя в себя на короткие промежутки времени, в которые мы их кормили (с Луизой это было особенно трудно делать). Потом Идрис давал им свой чудо-настой – и они снова забывались сном. И хорошо, что он так делал. Карл, окончательно очухавшись, сразу полез бы на лошадь, сообщая всем, что он полностью здоров, а Луиза… Подозреваю, что когда она оклемается, то тут все будет очень и очень непросто. Нам, мужчинам, на шрамы плевать, есть они – и ладно, делов-то. Некоторые их вообще как награды носят. У женщин же к этому совсем другое отношение. А здесь такой шрам будет, что только держись. Идрис еще на той, первой ночевке в бедной деревушке осмотрел ее рану, долго цокал языком, а потом достал из сумки тонкую иглу и шелковую нить. Аманда сразу поняла, что он собрался делать, и сказала:
– Это же ее еще больше изуродует!
– Если не шить, то гной появится и ее убьет, – резонно возразил ей Идрис. – Лучше с рубцом жить, чем без него в могиле лежать. Да я и не сильно много стежков сделаю. Если плотно зашивать, тоже гной будет.
Я считаю, что он был прав, и даже Робер это признал. Будь мы поопытнее, знай мы магию исцеления чуть лучше, может, и обошлось бы, но что мы могли? Почти ничего, только немного успокоить боль Лу, пока Идрис орудовал иглой.
Так что шрам у нее теперь будет через все лицо, и я не знаю, как она на это отреагирует. А если учесть, что Луиза еще и лишилась одного глаза…
Гарольд, который, как мне начало казаться, уже не мог жить спокойно без хоть каких-то треволнений, нашел себе новую тему для терзаний.
– Мы опоздаем ко времени сбора в замке, – зловеще сообщил мне он как-то утром. – Точно тебе говорю. Сколько там до конца лета осталось? Месяц и пара дней? А мы демоны знает где, вообще на другой стороне континента.
– Опоздаем и опоздаем, – невозмутимо ответил ему я. – Знаешь, я убиваться по этому поводу не буду. Скажу тебе честно, если меня чему эта прогулка и научила, то в первую очередь тому, что ко всяким мелочам вроде победы в соревновании надо относиться, как к чему-то не слишком серьезному. Есть вещи, которые куда дороже и важнее. Вот твоя жизнь, то есть жизнь моего друга, для меня бесценна. И то, что ты меня считаешь своим другом, для меня важно. А все эти «пришел первым», «пришел вторым» оставь Аманде. Она на этом повернута, вот ее одной такой нам и хватит.
– Да я не к тому, – возмутился Гарольд. – Я другого боюсь. Документы, что ты у Августа Туллия прихватил, – я про них. А если эти сволочи пожалуют под стены Вороньего замка, когда все наши там соберутся?
– Ух. – Я даже опешил. – Вот это мне как-то в голову не пришло. Да ну, ты на воду дуешь. Эта паскуда Туллий что говорил? Им надо, чтобы на нашего наставника у них бумаги были надежные, со свидетелями. Ворон хоть и чудной, но фигура, его просто так на костер не потащишь. А где им такие взять?
– С нами не выгорело – с другими может получиться, – раздался голос Аманды, которая неслышно подошла к нам сзади. Она умела так делать, прямо как кошка какая- то. – Ты уверен, что мы были единственными, к кому ключик подбирали?
– Нет, – помолчав, помотал головой я. – Зато я почему-то уверен в том, что никто из наших такое не подпишет. Нет среди нас таких. Не осталось.
– И Мартин не подпишет? – с ехидцей в голосе поинтересовалась Аманда.
– Он в первую очередь не станет этого делать, – вместо меня ответил ей Гарольд. – Не тот это человек. Да, он мой враг, но враг достойный. Так что он скорее себе руку
