– Я готова! – вскочила девица.
– Тогда в путь.
Недоеденные блины остались сиротливо лежать на тарелке. Кружевные, ароматные, а уж вкусные! Впрочем, не час сетовать. Во-первых, голод вполне себе утолился. Ну а битком набитый узел, насильно втюхнутый Лелей, обещал, что в ближайшие два дня, а при разумном подходе так и вовсе три путники не ощутят недостатка в пище.
Немира без труда вела свою покладистую рыжеватую кобылу подле вороного коня и всячески старалась забыть о прощании с волхвицами, которые, как выяснилось при расставании, стали ей настоящей семьей. Особливо Пульхерия. Не матерью, но строгой и мудрой бабушкой, которой у девицы никогда не было. Старуха последней заключила подопечную в объятия и вместо напутствий, наставлений и пожеланий тихонько всхлипывала.
Может, и прав ведьмарь, не подпуская к себе людей слишком близко? Нет близости – нет разрывающей душу тоски, нет печали. И сердце не тревожится, не бьется птахой о ребра, точно о стальные прутья клети…
– Пригожий рассвет, – сказала девица, стараясь перевести внимание ведьмаря с себя на ярко-розовые, местами переходящие в алые дорожки.
– Верно, – согласился Войтех, но взгляда так и не ослабил. – Все хорошо?
– Да, просто расставание – всегда трудно.
И тут Немира вспомнила про Олелько. Натянула поводья, заставив кобылку замедлить бег.
– О чем-то запамятовала?
– Я не попрощалась еще с одним человеком. Поедем через Луннинец.
– Нет, – твердо сказал спутник.
– Но…
– Никаких «но»… Напишешь ему письмо.
– Он читать не умеет, – Немира с досадой припомнила, что так и не обучила юношу. Впрочем, если что, Пульхерия поможет разобраться.
– Пойми, нынче задержка смерти подобна… И не только для нас.
– Но почему?
– Я уже говорил, твои преследователи не только не отступились, но стали ярее. А еще с ними ведьма.
– Ведьма?
Неужто та самая?
– Да. Очень сильная и очень опасная. Именно она сумела ногай-птиц призвать. Именно она сумела тебя выследить.
– А Рыжую тоже она прокляла?
Мимолетное воспоминание о статной женщине с соблазнительными округлостями, что не могли скрыть даже безликие одеяния, заставило передернуть плечами. Да, именно она открыла кое-что важное, вернула в девичью душу надежду – и Немира была благодарна за это. Но все ж, наверное, иногда расставание на пользу.
– Она. Через меня. Через меня и тебя отыскала.
– Это как?
Пульхерия немного рассказывала о чародействе, но особо никогда не углублялась – мол, каждому следует раскрыть собственный талант, а волшбой пущай ведьмы да колдуны занимаются. Впрочем, кое-что Немира усвоить успела – уж так ей хотелось погрузиться в мир Войтеха да уразуметь, способна ли она там прижиться, – что самые сильные проклятия наводят на человеческие соки: кровь, в том числе «дурную», и семя.
– Помнишь, как я лесуна призвал на подмогу? Ведьма нашла тот след. И, видать, корой завладела.
– Я не о том. Как она Рыжую прокляла? – Девица выжидающе впилась в лик спутника: соврет али расскажет правду?
– Снова за старое? – Темные очи превратились в две узенькие щелочки. – Но! Пошел!
Вороной конь недовольно заржал, но перешел на длинный резкий скок. Мышцы так и переливались под блестящей шерстью. Немира досадливо выдохнула и погнала кобылку следом. И гадать не надобно – теперь от спутника не скоро слова дождешься. Что ж, тогда самое время сложить послание для Олелько.
Глава 15
Два мира, два пути
Ближайший привал путники сделали лишь под вечер. Да и то, если бы не возникла угроза, что кони вот-вот падут, Войтех так бы и гнал дальше. Казалось, он не столько бежит от гонителей, сколько стремится куда-то успеть…
Пляски костра отражались на мужском лике, придавая его облику еще больше таинственности и суровости. Хотя куда уж больше? Как и предполагала девица, ведьмарь без устали проявлял к ней безразличие да ограничивался лишь короткими однозначными словами. Ну разве что, когда дело коснулось оберега, стал чуть более словоохотлив. Он рассказал, как в поисках истины аж до чародея смединского князя добрался. Тот подтвердил, что оберег связан с правителями стольного града, но отказался говорить что-либо
