Нет. Хватит! Он все сказал. Подвел итог. Значит, и она должна.
– Он ведьмарь.
– Ведьмарь? – рыжая бровь изогнулась.
– Охотник на нечисть и нежить.
– Мне ведомо, кто такой ведьмарь… Мне интересно, почему ты с ним… Впрочем, не важно.
Юноша подошел к Немире и осторожно опустился рядом.
– Тебе говорили, как ты хороша?
– Однажды, – призналась она, вспомнив сладостные слова, что нашептывал на ухо Олелько.
– Однажды? – подивился Лесь. – Что за дураки тебя окружали? Ты заслуживаешь слышать подобные слова всегда!
Неожиданно он склонился ближе, к самой щеке. От него пахло потом и сеном. Этот аромат закружил голову. Или все-таки тому виной Апивень?
– Тем более что это правда!
– Правда? – чуть отклонилась Немира.
– Правда, – повторил Лесь.
– Тогда расскажи мне, как я хороша, – сказала она и, сбросив лук да колчан, поцеловала его в губы.
– Обязательно… – выдохнул ей в рот Лесь и заключил в объятия гибкий стан.
Его руки оказались нежными и одновременно сильными. На задворках замутненного разума всплыло предупреждение хозяина, но тут же утонуло в пьянящих словах. Через лицо, шею протянулась длинная дорожка поцелуев. Побежала к груди.
Странно, когда же она успела остаться без рубахи? Впрочем, так даже лучше…
Вот только отчего же объятия кажутся какими-то грязными, поцелуи не греют, а в животе даже отдаленно не возникает той сладкой истомы, что появлялась при одном взгляде Войтеха?
Нет! Ей не нужен ведьмарь! Он от нее отказался!
Немира зажмурилась и попыталась броситься в омут страсти с головой.
Получалось плохо. Поцелуи стали раздражать, объятия душить.
Ну и пусть назло! Пусть в пику! Зато, хоть на краткий миг, она чувствует себя нужной, желанной… Или нет?..
Лесь резко пополз куда-то в сторону, как раз когда Немира решила не совершать той самой роковой ошибки. Пополз спешно, грубо, оставляя на нежной коже ссадины и синяки.
– Что за…
Девица открыла глаза, которые тут же увеличилась вдвое. Ведьмарь держал несостоявшегося любовника за шею.
– Отпусти, – выдавил юноша, тщетно пытаясь высвободиться из стальных оков – ни удары по широкой груди, ни слабеющая цепь пинков не помогали. Лишенная кислорода рыжая голова краснела и разбухала.
– Отпусти его! – потребовала Немира, вскочив с кровати и едва прикрывшись рубахой.
Войтех чуть ослабил хватку, но отпускать не спешил.
– Тебя сюда никто не звал! Уходи! – ощерилась девица, точно дикая кошка.
Ведьмарь не сводил полного презрения взгляда с задыхающейся жертвы.
– И кто ж это тебя научил девок портить?
– Она сама на меня бросилась, – прохрипел Лесь и забился в судорогах – рука сжалась сильнее.
Ах вот как!
– Отпусти его, – спокойно попросила Немира. Всего в один миг «солнечный лучик» превратился в гаснущую головешку – и защищать предателя расхотелось.
– Хорош полюбовничек, – хмыкнул Войтех и разжал ладонь. Юноша, словно мешок с клубнями, безвольно плюхнулся на пол. Воздух с громким свистом спешил наполнить легкие, раздираемые кашлем. – Пошел вон!
Лесь на карачках пополз к двери. Мужчина ногой отправил ему вслед пару стоптанных лаптей.
– Какое ты имел право сюда вваливаться? – вздернула подбородок Немира.
– Захотелось проверить, не натворишь ли глупостей, – невозмутимо ответил ведьмарь, оторвавшись от созерцания улепетывающего зада и развернувшись к спутнице.
Дрожащая не то от прохладного ветра, что ворвался в комнату, не то от переизбытка чувств рука уронила ненадежное прикрытие, выставив на обозрение сокровенную наготу. Глаза Войтеха потемнели, превратившись в два бездонных озера. Взгляд сполз с девичьего лица на высокую грудь. Покружил в районе бедер и, снова поднявшись, уткнулся в оберег. Девица резко выпрямилась, отчего довольно развитые груди призывно закачались, невольно облизнула губы. В животе сладостно екнуло.
Войтех сжал челюсти, сглотнул. Затем мотнул головой, будто избавляясь от наваждения, и сказал:
– Твое безрассудство, как всегда, на высоте.
– Убирайся! – рассвирепела Немира и, подхватив с пола собственный сапог, метнула в спутника. – Проваливай!
