– Погодите, но так нельзя! – не выдержала Немира. Кубок покатился по светящемуся травяному половику, расплескивая содержимое. А еще говорят, что человеку способен навредить только дед гаюн!
– Сядь! – рявкнул ведьмарь, но спутница уже его не слышала.
– Он же совсем ребенок! Остановитесь!
– Ребенок? – вскинула брови гаевка. – Он умеет издеваться над лесом, отцом жизни, похлеще иного взрослого. Стало быть, не ребенок.
Пытка возобновилась.
– Перестаньте! Отдайте его нам! Мы научим его!
– Научите? Вы? – сузила дивные очи гаевка.
– Я! Да!
– Ты? – Лесная девка захохотала. Переливчатый смех размножился – присоединились подружки. Но Немира не обиделась, ведь непонятное веселье прекратило пытку.
– Продолжайте.
Ноги пленника снова оказались в костре, только теперь по колено. Ребенок заголосил. Немира вскочила с места. Внучки гаюна ощерились, тут же сменив веселье на враждебность.
– Отдайте его нам, – спокойно попросил Войтех. Даже не дрогнул. Спутница только диву далась – как можно оставаться таким беспристрастным? – Отдайте.
Девица толком и не поняла, как вышло, что гаевки обступили ее со всех сторон, отрезав от спутника. И хоть воинский инстинкт никуда не делся – чувства обострились до предела, – она до последнего ждала, когда ведьмарь все уладит. Терпела, когда лесные девки, хохоча, тыкали в нее пальцами. Не двигалась, когда потешались над Войтехом. Молчала, когда они поносили весь род человеческий.
Хладнокровие.
Бесстрастие.
Однако когда запах паленой плоти опять достиг ноздрей, выдержка пошла трещинами, а затем и вовсе раскрошилась и рассыпалась в пыль. Ножи будто сами выпрыгнули из-за пояса и легли в ладони. Смех резко стих. Лесные девки попятились.
– Так-то лучше. А теперь отдайте нам мальчишку!
Гаевки испуганно переглядывались. Стало быть, смертны. Немира не сумела сдержать кривой улыбки. А чтоб красавишны поторопились, сделала угрожающий выпад. Стражницы отбежали на пяток локтей.
– Ладно, – лукаво улыбнулась главная, единственная, кто даже не шелохнулась при виде ножей. – Забирай.
Взмах руки – неподвижный пленник оказался в зоне доступа. Немира победоносно поглядела на спутника. Но тот ее радости не разделял. Наоборот, в резко слабеющем свете его лицо выражало недовольство. Видать, опять она какой-нибудь закон природы нарушила. Ну и пусть! Стоит ли чтить законы, по которым хранительницы леса детям пятки жгут?
– Помоги мне, – попросила девица.
Войтех молча поднял ребенка и, коротко поблагодарив гаевок, направился к чаще. Немира последовала за ним, по дороге подобрала лук и на миг оглянулась. В стремительно гаснущей траве она успела заметить, как нехорошо улыбаются лесные девки.
– Не отставай, – велел ведьмарь и ускорил шаг. А затем и вовсе перешел на бег. Немира спешила, как могла. Но она не обладала таким острым зрением, как Войтех, а потому постоянно за что-то цеплялась, спотыкалась, падала. А когда поднималась, слепо оглядывала утонувший в ночной мгле лес. Почему-то не оставляло ощущение, что гаевки идут следом, тихо, бесшумно, словно рыси, преследующие жертву. То и дело в треске хвороста чудилось прысканье, а легкий ветерок будто доносил отголоски мелодичного смеха.
Глупости! Отпустили ведь. И главная дозволила пленника забрать.
Но тетива отчего-то натянулась туже.
– Спрячь оружие. Это бесполезно, – пропыхтел спутник. – Лучше поторопись!
Лишь только лук оказался за плечами, а стрела – в колчане, как что-то больно ударило по затылку. А потом и в плечо.
– Беги! – рявкнул ведьмарь.
– Что это? – Немира коснулась головы – пальцы утонули в чем-то вязком.
– Гаевки атакуют!
Девица поднесла руку к носу. Фу!
– Что за гадость? – тухлятина растянулась между пальцев.
Вместо ответа смрадные снаряды просвистели у самой головы, спины, ног. Посыпались отовсюду, с чавкающим звуком ударялись о стволы, шмякались на землю. Но как Немира ни уворачивалась, все равно зловонные комья настигали. Так вражеские полчища забрасывают мертвяками осажденный город, чтоб отравить воздух, заразить воду.
– Сюда! – позвал Войтех. Немира, зайцем плутая меж деревьев, падая и поднимаясь, спешила на его голос. – Скорее!
В какой-то миг она обернулась. Лепешка, хлестнув точно пощечина, залепила пол-лица.
– Ай! – вскрикнула девица и, вынужденно остановившись, принялась очищать глаза. Странное вещество оказалось не только на диво вонючим, но и клейким. Гаевки словно
