вдохнула-выдохнула, отгоняя ненужное чувство. Не теперь.
– Но не для седоков.
– Голова! – похвалил Олелько и сбил еще одно чудовище.
Вторая стрела Немиры воткнулась в пернатую спину и отскочила, точно от камня, третья описала дугу и понеслась ни с чем в ущелье.
– Скорее! Бей еще! – закричала девица, вдруг осознав, что храм и вражеское полчище разделяет всего пара десятков локтей.
Олелько дернул рычаг, самострел выпустил очередную стрелу. Но вместо белоснежной груди она вошла в толстенную дверь, легко, как в топленое масло. А уже в следующий миг на огромные створы опустились десятки когтей и клювов. С грохотом да скрежетом они принялись долбить, рвать, крушить массив в щепу.
Лошадь сама подкатила телегу под выступавшую морщину горы, укрыв себя и ее, как под козырьком. Просвет промеж каменной «крышей» и телегой был невелик – хоть какая-то защита, пусть и ненадолго.
– Стреляй!
Юноша тут же спустил заряд. Еще одна ногай-птица завалилась на бок. Немира «сняла» ее седока. Олелько снова натянул рычаги, но внезапно стрела с диким скрежетом, перебившим даже гомон крылатых тварей, чиркнула по чему-то невидимому и упала наземь.
– Как это? – потрясенно выдохнул юноша.
– Колдовство! – догадалась Немира, разглядев в сторонке самую здоровенную ногай-птицу из всех (никак вожак!) с двумя всадниками, одним из которых оказалась женщина. Вернее, седовласая старуха. Ведьма! Похоже, догадка, что осенила юную воительницу немногим ранее, подтвердилась. Они прибыли за Немирой.
– Попробуй ты! – крикнул Олелько, заправляя новую стрелу. Но ни у Немиры, ни у него ничего не вышло – орудия снова не сумели обойти незримую стену.
А меж тем стальные клювы да когти сделали свое дело, раскрошив в труху неприступные дубовые двери. Вот только в храме незваных гостей уже ждали. К птичьему гомону присоединились рыки и вой.
– Волхвицы! Они обернулись! – ахнул Олелько.
В следующий миг под пологом сгущающихся сумерек в страшной дикой схватке сошлись две лавины – серая и белая.
Визжал, лязгал металл, орали люди, скулили звери.
Среди мохнатых спин Немира различила учителя. Пожилой воин рубился не на жизнь, а на смерть. Его все еще крепкая рука отсекла не одну голову, спасла не одну волхвицу.
Девица бросилась к краю телеги, но мощным рывком была возвращена под покров брони и острых пик.
– Не лезь!
– Пусти! – забилась юная воительница, пытаясь высвободиться из крепких объятий. Но Олелько словно окаменел под стать окружающим скалам. Девица почувствовала, что теряет силы и, уняв свою ярость, применила ловкий прием. Однако избавиться от живых тисков не получилось. Выходит, солгал юноша, когда сказал, что не усвоил «хитрости Ратмира» с первого раза.
Однако в запасе оставался еще один маневр, тот самый, что не раз из беды выручал. Он и теперь не подвел. А в следующий миг Немира уже неслась на помощь волхвицам, часть которых уже недвижимо лежала на скалистой породе, посмертно принимая человечий облик. И от этого чувство вины росло и росло, грозясь обратиться горой вровень с той, где стоял Лунный храм. К сожалению, девица оказалась права – даже волчьи мышцы да клыки не могли сдюжить с мощью ногай-птиц, подкрепленной силой ведьмы, что приколдовывала в сторонке.
Вот куда ей надо. Остановит старуху – остановит это кровавое побоище! Немира пригнулась и, укрываясь в длинных сумеречных тенях, стала пробираться вперед. Она не владела и толикой колдовских умений, не знала волшебных шепотков, что могли бы остановить ведьму. Но зато у нее оставался верный лук и пара стрел, способных пробить черное сердце!
Вдруг по округе разнесся громкий скрипучий голос, от которого задрожали скалы, посыпались камни:
– Отдайте нам девку, ту самую, что привел ведьмарь, – и мы оставим вас в покое!
Верховная волхвица, которую можно было без труда узнать в огромной белоснежной волчице, громко завыла и бросилась на врага. Сестры последовали за ней. Схватка стала еще безжалостнее, еще страшнее.
– Я тут! – закричала девица, натягивая тетиву. Прежде чем косматая голова повернулась, стрела разрезала воздух, что словно ядом пропитался пылью, кровью и потом, но цели не достигла. Ведьма вовремя спряталась за спиной напарника – здоровенный детина вывалился из седла, будто мешок свеклы.
Немира выстрелила снова. Ведьма выставила ладони – и стрела, скрежетнув о неразличимую защиту, упала рядом с поверженным всадником. Старуха растянула рот в зловещей улыбке и стеганула ногай-птицу, понукая двигаться в сторону девицы, так любезно выдавшей себя. Колчан опустел. Немира схватилась было за рукоять ножа, но отдернула руку и прокричала:
– Останови сражение! Я пойду с тобой добровольно.
– Куда ж ты денешься? Конечно, пойдешь! Токмо время ты упустила, – хихикнула старуха. – Пущай птички полакомятся.
– Останови! – закричала девица, с ужасом наблюдая, как редеют ряды волчиц.
– Не-а!
– Тогда не получишь ничего! – Немира приставила нож к собственной шее и надрезала кожу.
