дальше что - таранить?? Пулемета нет, все, кроме лобановский «люськи» отдали в десантные команды…
Эссен придвинулся, проорал, перекрывая треск «Гнома»:
- Сергей Борисыч, под сиденьем, парабел кобылинский!
Сергей рванулся - не пустило. Торопливо на нащупал неудобную пряжку, распустил ремень, зашарил под сиденьем. Есть!
Люгер Р-08 «лангепистоле» - был завернут в старую гимнастерку. Велесов его знал - не раз видел в руках Кобылина, даже как-то выпросил пострелять. Летнаб согласился неохотно и выделил для забавы гостя из будущего всего три патрона - «а где новые-то брать, вашбродие, небось, тут их не делают?»
***
Полгода назад Эссен торжественно вручил летнабу длинноствольный артиллерийский «парабеллум», и тот сразу влюбился в подарок. Сколько раз лейтенант видел, как Кобылин обихаживает пистолет, чистит по десять раз на дню, полирует масляной тряпочкой. Пробовал насмехаться, и услышал в ответ несказанно его удивившее: «Система эта, Реймонд Федорыч, настраивает разум на непреклонную жестокость. Ни на что его не променяю, даже на маузер! А уж бой какой - куды-ы вашему кольту!» Тронутый столь поэтическим рассуждением, Эссен раздобыл дополнительно замысловатый кобур с ремнями, дощечкой-прикладом, а вдобавок - барабан-улитку на тридцать два патрона. Кобылин пришел в неистовый восторг и с тех пор брал «парабеллум» в каждый вылет.
Снять кожаный стаканчик с шейки приклада, защелкнуть в паз на рукояти. Магазин долой, барабан... до чего все-таки здорово сделано! Ухватить большим и указательным пальцами шарнир, потянуть... затвор масляно клацает, переламываясь вверх - уникальная, неповторимая система Георга Люгера, - готово!
Эссен успел догнать «тридцать вторую». Теперь аппараты летели на одной высоте. Неужели нас до сих пор не заметили, удивился Сергей, дистанция всего ничего, метров сто. Ну конечно, для Фибиха и его спутника они на темной стороне горизонта. Доктор ни разу не летал ночью и сейчас думает только о том, как бы не перепутать небо с водой и удержаться на курсе. Англичанина вообще можно не брать в расчет - он впервые в жизни поднялся в воздух и ничего не понимает. Так что их с Эссеном не видят, а вот «тридцать вторая» ясно рисуется на фоне заката. Пока. Минут пять это продлится а там потеряемся в темноте. А может и бес с ними? Фибих, к гадалке не ходи, разобьет аппарат при посадке - он уже сейчас наверняка в панике, понял, во что ввязался. Хотя, может и повезти; удача любит храбрецов, а доктор Фибих, хоть и скотина неимоверная, но далеко не трус...
Эссен крикнул - «Гном» перекрывал все звуки. Ткнул в часы на приборной доске, потом вперед, по курсу; растопырил пять пальцев, сжал в кулак, еще четыре. Ясно, еще девять минут, и Евпатория. Все, время вышло.
Лейтенант положил аппарат на левое крыло, дистанция между гидропланами стала уменьшаться. Велесов вскинул люгер к плечу, поймал, поверх эссеновского шлема, силуэт «тридцать второй» - лейтенант торопливо пригнулся, - и нажал на спуск.
Бах! Бах! Бах! И, с небольшой паузой - еще четыре выстрела.
Грохот выстрелов потонул в треске мотора. Ничего не произошло - самолеты летели, как и раньше, теперь их разделяло всего метров тридцать. Эссен снова заорал, тыча рукой в сторону фибиховской машины.
Упреждение? Как там в фильмах про войну: «по танкам, бронебойным, упреждение полфигуры!» Или нужна поправка на ветер? Скорость-то одинаковая... а черт его знает, некогда!
Выстрел. Выстрел. Выстрел. Люгер дергался в руках, коленчатый затвор ходил, выбрасывая гильзу за гильзой. Сергей выпустил четыре пули, взяв прицел на полкорпуса вперед, потом сократил упреждение вдвое и еще пять раз нажал на спуск. Чужой аппарат внезапно качнулся и резко вильнул вправо. Эссен, избегая столкновения, бросил машину в сторону, а когда выровнялся - увидел Фибиха в полусотне метров слева, заметно выше. Сергей снова поднял «лангепистоле», и тут с борта «тридцать второй» навстречу ему забилась злобная огненная бабочка.
Пули с тупым треском пробивали фанеру. Эссен резко бросил гидроплан в вираж; Сергей ударился о борт, чуть не вылетел из кабины. Пистолет полетел под ноги, в лицо брызнули щепки и стеклянное крошево - очередь разворотила приборную доску и, как бритвой, срезала целлулоидный козырек. Аппарат снова мотнуло, Сергей обеими руками вцепился в борт, и тут же этот в плечо ему ткнулся тупой железный палец.
Эссен страшно ругался, и Велесов вдруг осознал, что «Гном больше не тарахтит: набегающий поток свистит в растяжках, да где-то впереди и вверху рассерженным шмелем жужжит удаляющийся аппарат.
- Держитесь крепче, Сергей Борисыч, скоро плюхнемся!
«Плюхнемся? До «Адаманта» километров тридцать пять. Много, черт...»
- Рейм... Реймонд Федорыч, тяните, сколько сможете! Спустимся - связь пропадет, далеко...
Велесов сделал попытку дотянуться до «Кенвуда». Боль в простреленном плече взорвалась вспышкой; чтобы не потерять сознание, пришлось до крови прикусить губу.
