– А третий? Он степняк.
– Мой вассал.
Глаза отца удивленно расширились.
– Так получилось, – виновато пожала плечами я, – но я его освобожу, как только дойдем до гор.
– Понятно, – пробормотал отец, окончательно расставаясь с иллюзией: маленькая девочка в белоснежном платье радостно прыгает у него на коленях. – Чай будешь?
– Не откажусь.
Мы пили горячий чай из алюминиевых кружек, говоря обо всем, кроме моего будущего. Кружка приятно грела ладони, а кусочек сахара вкусно хрустел на зубах. Война отодвинулась за полог палатки. Она была где-то там, далеко, а здесь уютно пахло свежезаваренным листом и кашей, мягко светила лампа, а главное, рядом сидел отец, на которого я смотрела и не могла насмотреться.
– Меня заставили взять полк под командование. Я уже и рапорт подал об отставке, но пригрозили вашим арестом. Знаю, многие из высших офицеров, кто поумнее, давно подумывали о мирной жизни, но близкие люди есть у всех, а спрятать семью от канцелярии мало кто догадался. Мы только день как ушли с передовой. Еле уговорил дать время на отдых и принятие новобранцев. В последних боях нас сильно потрепали, настолько сильно, что я потерял треть своих людей.
– А Толир? – уточнила я дрогнувшим голосом.
– Схлопотал пулю в плечо и два дня назад был отправлен в тыловой госпиталь. Лично в грузовик посадил. Наш вояка рвался обратно в бой. Госпиталь, правда, не слишком далеко отсюда, километров двадцать, но лучше там, чем здесь.
Фраза «не слишком далеко» царапнула сердце.
– Все так плохо?
– Хуже не бывает. Нас медленно, но верно выдавливают к границе, и мы ничего не можем с этим поделать. Нет, что-то можем. Например, отправить роконов летать вдоль полосы и жрать дезертиров. Если бы не эти твари, мой полк уменьшился бы еще на треть. Войска теперь идут через четыре пропускных пункта, а отсюда туда выпускают только снабженцев, штабных и раненых.
Отец взъерошил короткие волосы, заглянул в пустую кружку и плеснул себе еще кипятка.
– Уйдем со мной? – Я потянула его за рукав, смаргивая набежавшие слезы.
– Прости, дочь, не могу. Был бы один, давно ушел бы, но за мной люди. Они верят в меня, надеются, что я выведу их из этой мясорубки. Убежать сейчас – подставить их под удар. Ты не поверишь, какой идиот этот новенький из штаба. Только и умеет сапоги драить до блеска да перед начальством… гм, вытанцовывать. Воткнут такого на мое место – и прощай, полк.
– Понимаю, – вздохнула я, чувствуя, как нестерпимо ноет левая часть груди.
– Да и маму не оставишь. Боюсь за нее.
– Дед в обиду не даст, – отрицательно мотнула головой я, вспоминая маминого отца – всегда подтянутого и бодрого духом графа Рель-Эльтари. Тот хоть и недолюбливал зятя, но за дочь был готов перегрызть горло любому.
– Так и выходит, права была твоя двоюродная бабка, когда грозила, что ты все равно попадешь в горы, только путь будет в сто раз сложнее. А наши с тобой дороги разойдутся. Не знаю, что там не поделили величества, но ледяных постараются использовать и те и другие.
– Уже используют.
И я кратко рассказала о некроманте, опустив опасные подробности.
– Ну если отбросить в сторону некроманта, то я все равно не поверил бы в причастность ледяных. Не стали бы они так глупо подставляться – поднимать деревни, чтобы атаковать нас с тыла. Им в прошлые времена прилично досталось. В чем только не обвиняли, начиная от колдовства и заканчивая связью с проклятым. Скорее похоже на провокацию. Кто-то старательно пытается вытащить твоих родственников из-за гор и втянуть в войну. А вот зачем – об этом лучше поинтересуйся у них самих. Впрочем, дело явно темное, и не нам с тобой его решать.
– Обещаешь, что уйдешь, если здесь не останется кого спасать? – Я просительно заглянула отцу в глаза.
– Я не глупец, дочка. Уйду. Ждать смерти не стану. А сейчас запоминай. – Отец расстелил на столе крупную карту, на которой широким кругом был обозначен лагерь. – Вещи найдете здесь, – он ткнул пальцем на север от лагеря, – место приметное, на дне оврага. Верные мне люди сменят караул и выведут вас из лагеря.
– Не нравится мне это, – нахмурилась я, соображая, что за побег отца по головке не погладят.
– Не бойся, – отец подбадривающе улыбнулся, – я еще могу устроить побег родной дочери так, чтобы хватились не сразу. Ну а стоит сказать, кто у нас был пленницей, и мне поверят без всяких доказательств.
