– Отшельник, не мешай! – бросила я, не оборачиваясь и с мстительной радостью видя, как гаснет в серых глазах полковника вспыхнувшая было надежда. Я наклонилась, вдыхая запах его страха. – Что, Кюртис, тянете время? Боитесь признаться, что не нашли? Или, наоборот, нашли? Чего вы боитесь, полковник?
В серых глазах мелькнуло безумие, и я с досадой поняла, что ответ на последний вопрос до глупости очевиден: он боится меня.
– Он мертв, да? – крикнула, теряя терпение.
Звонко раскололся кувшин с замерзшей водой. Полковник пригнул голову, втянув шею в плечи.
– Доченька! – донеслось от двери, и я застыла, не веря своим ушам.
Медленно повернулась, отстраненно отмечая, как полковник, пошатнувшись, ухватился за край стола, как облегченно выдохнули ледяные, а Хасар утер покрытый капельками пота лоб.
У распахнутой двери, со связанными руками меж двух конвоиров стоял отец.
– Папа! – Голос предательски дрогнул. – Отец!
В пару шагов я преодолела комнату и обхватила отца руками, вдыхая запахи войны, которыми пропиталась его одежда. Прижалась, спрятав лицо на его груди и страстно желая вновь ощутить себя маленькой девочкой, забыть хоть на пару мгновений свою теперешнюю взрослую жизнь. Тихая радость – он жив! – заставляла трепетать сердце.
Отец переступил с ноги на ногу, неловко держа перед собой связанные руки.
– Видишь, как оно странно вышло, доченька. Сначала ты у меня в плену была, теперь вот я.
Я отстранилась, и все странности сложились наконец в целостную картину. Бинт на плече с бурыми пятнами крови, простая гимнастерка без знаков различия, серое от усталости лицо и покрытые грязью сапоги.
– Ты вернулся за мной? – прошептала я.
– Я ощутил твой дар… И не смог уйти не попрощавшись. Прости, если нарушил твои планы.
Вдох-выдох. Ох уж эти мужчины. Все им чудятся какие-то планы, заговоры и комбинации. А я всего лишь хотела убедиться, что он жив.
Повернулась к столу. В комнате странным образом потеплело. Исчез иней со стен, а полковник перестал напоминать свежего покойника.
– Полковник Кюртис, мне кажется, вы что-то говорили о награде?
Кюртис уныло кивнул. Он вышел из-за стола, подошел к конвоирам, и один из них, повинуясь жесту полковника, разрезал веревку.
– Ваша светлость, не скажу, что обстоятельства нашего знакомства приятны, но, буду чистосердечен, я до проклятого рад вас видеть.
Отец удивленно вскинул брови, но промолчал. Кюртис снял наручники и отпустил конвоиров, плотно прикрыв за ними дверь.
– Ну, все в сборе, прошу к столу, – широким жестом пригласил он, открывая дверцу шкафа и доставая сыр, колбасу, полбуханки хлеба, банку рыбных консервов и плитку шоколада. Кусок хлеба, приготовленный для шестого бокала, забросил в самую глубь шкафа, от греха подальше. Слава Трехликому, тот сегодня не понадобился. Князь нашелся сам, по собственной воле, и это не могло не радовать.
Полковник раскладывал на столе нехитрую снедь, размышляя о том, что надо бы зайти в ближайший храм и поставить пару свечей Создателю. Слишком много в последнее время было случайностей, которые ломали приготовленные планы, и слишком часто удача расставляла все по своим местам. Бесконечно такое везение продолжаться не могло, и следовало готовиться к скорым неприятностям.
– Отец, познакомься, это Хасар. Мой… э-э-э…
– Боевой товарищ? – решил помочь мне отец, обмениваясь с наемником крепким рукопожатием.
– Боевой, – согласилась я, вспоминая, как Хасар отстреливался от некроманта, закрывая меня собой.
– А это, так понимаю, те самые ледяные. – Отец повернулся к братьям.
– Торес Таль-Акерси и мой брат Сетальди Таль-Акерси, – первым представился Отшельник, отвесив церемонный поклон, словно мы были на великосветском приеме, а не в штабе северян, и представлялся он князю, а не военнопленному.
Так, значит, Торес и Сетальди. Честно, Отшельник и Сойка мне нравятся, привыкла я к ним, но… война закончилась. Пора возвращаться в мирное время.
– Рэстан Таль-Сорецки, – протянул руку отец.
