сонным лицом, видно, пораженный какой-то мозговой болезнью.
Атын слышал, что если недужный человек просидит день-два перед глядельцем, можно надеяться на полное исцеление. Рано или поздно любопытный дух хвори приклеивается к отражению. Тогда не зевай – ставь «зараженную» штуковину передом к стене, крепко ремнями обтягивай, чтобы дух не сбежал. Закрытым несут кузнецам на переплавку глядельце с пойманной болезнью. А она бесится, выдирается, выкручивается из ремней. Да не получается отлипнуть, пока кто-нибудь на нее не посмотрит… Беда кому-то хоть мельком глянуть! Выпрыгнет, вцепится и не отпустит. А как поставит кузнец отражатель перед горном, священный огонь спалит подхваченную железом скверну.
После чужеземного певца пела, подыгрывая себе на хомусе, Долгунча. И тут уж пришел черед кузнецов орхо утирать слезы. Не зря толкуют в присловьях сказаний: чтобы красивую песнь послушать, не жаль отдать яловую кобылицу. Или целый табун – за то, чтобы певец не пел никогда, не вынимал вживую сердце и печень!
Но отдай и табун, этого «никогда» не случится. Не во власти над собою дивные певцы, подобные кузнецу орхо и Долгунче. Не могут они не петь, как шаман не может не камлать, хотя платит за свой дар здоровьем. А истинный певец платит за джогур счастьем. Песни его тревожат сущее в мирах и беспокоят духов. Не любят духи, когда их трогают. В отместку способны сильно навредить человеку, даже голос отнять.
Однако свою самую главную песню певец не споет ни за первостатейного скакуна, ни за отборный табун. Никогда!
Было в старину, что два друга уломали великого певца спеть лучшую песню. Он согласился, а после повесился с горя, потому что один его друг, не сумев выдержать невыносимой красоты песни, умер от разрыва сердца, а у другого помутился рассудок.
Трудно вытерпеть бессонные ночи Эрги-Эн без песен и разговоров! Особенно интересны были истории нельгезидов. Кому-кому, а уж им-то, поднаторелым торговцам, довелось бывать там, где в небе темно от туч перелетных птиц, а рыба кишит в реках и выпрыгивает на берег, так ей тесно.
– Узнай, говорят, не знающий, представь, не представляющий! – начал нельгезидский старшой. – Путешествие в Кытат много весен моих унесло, тяжкий был путь. Спустившись с Небесных гор, видели мы удивительные деревья. Листья у них такие большие, что каждым можно от дождя прикрыться. Вместо плодов на вершинах растут волосатые человеческие головы – слепые, глухие, лишенные всех отверстий. Местные жители сбивают те головы палками, просверливают дыры в затылках и пьют их прозрачную кровь.
– Не может быть! – ахали люди, но товарищи подтвердили слова старшого, и одна старушка, отбежав в кусты, долго плевалась, не в силах превозмочь ужаса и омерзения.
Нельгезид важно продолжал:
– На земле столько же чудес, сколько в вашем крае озер. Видели мы птиц, чье оперенье сверкает, как драгоценные камни. А каждое хвостовое перо – опахало, а на каждом опахале открыто по огромному недреманному глазу.
Люди опять усомнились, и менялы вновь дружно удостоверили:
– Подлинно так! Истину бает!
– Странные дела творятся в Кытате, – рассказывал дальше торговец. – Вам, конечно, известно: вещи, наложниц и коней люди в других странах оценивают золотом и серебром. Для удобства обмена то и другое отливают в печатных кругляшках разного толка и веса. А в Кытате вещи, рабов и даже ночь с женщиной можно купить за листы из прессованных зерен риса – тамошней еды- растения.
– Значит, листы эти столь вкусны, что имеют такую ценность?
– Нет, их не едят.
– Большие они?
– Размером с ладонь, не толще древесных листьев и не намного прочнее.
– Чем же они хороши?
– На вид ничем. Разве что клеймами. Эти-то клейма и обладают над людьми волшебной властью.
– Все, непостижимое разумом, происходит от волшебства, – вздохнул кто-то.
– Мудрец из Небесных гор говорил о волшебном камне, упавшем с далекой звезды, – вспомнил нельгезид. – Жрецы поместили камень в особую башню и теперь стерегут, ибо он – посланец иного мира. В какое-то время небесный вестник выпускает невидимые лучи. Они проникают не только в любой край-конец Срединной, но и во вчера, нынче и завтра, возвещая великие события на Земле. Мудрец сказал, будто камень из башни – самый крупный обломок еще большего камня, а мелкие его осколки рассеялись по всему белому свету. Люди находят их в местах, где тонки грани между мирами.
– Ох, сколько же необъяснимого случается в разных пределах Орто! – воскликнул один из эленских старшин. – Только здесь, где
