даже время мерзнет зимою и сжимается так, что на лето остается совсем мало дней, нет ничего диковинного.
Нельгезид засмеялся:
– Когда в других краях будем рассказывать о здешних землях, люди тоже станут удивляться!
– Что странного обнаружил ты в Великом лесу?
Торговец помедлил, и лицо его стало серьезным.
– В прошлый раз мы прибыли в Эрги-Эн сухопутной дорогой. Довелось проезжать у некой долины подле завалов древнего леса. Встреченные кочевники назвали страшное имя места – Долина Смерти. Сказали, в середине ее, в ярусах извилистых подземных пещер, сокрыт медный котел размером со среднюю гору. Он излучает пагубное тепло – смертоносный пар, курящийся от темного дыхания бесов. Большая часть того котла находится в недрах. Сверху выступает кромка стены высотою с двух всадников. От нее исходит гул, который раздается не в воздухе, а прямо в головах. Мы, хотя великанской посудины не видели – котел находился от нас примерно в ночлеге пути, – этот гул почувствовали. Пока караван шел мимо, олени беспокоились и людей тяготила душевная боль. В кромке якобы есть воротца, распахнутые настежь. В них видна поляна с цветами, чьи стебли толсты, как стволы. Рассказывают, что находились любопытные, заходившие в воротца. Смельчаки спускались внутрь в подземные палаты. Позже все эти люди умерли в непереносимых страданиях. В палатах там будто бы горит холодный огонь, тронь его – и пристынешь пальцами, точно ко льду. Караулят ледяное пламя железные великаны с глазами на лице и теле. Одно старинное тонготское сказание вещает о том, что некогда котел сам собой вылезал из земли. Отряхивался и с ужасным шумом и ревом полз по лесам гигантской железной змеею.
Люди безмолвствовали. В Великом лесу все что-то когда-то слыхали о Долине Смерти и Бесовском Котле, но не обсуждали проклятых мест, не поминали всуе. Услышать о них со стороны было действительно странно… и страшно.
Чувствуя неловкость, торговец поспешно затараторил дальше:
– Где еще есть такая земля, как северная Йокумена? Нигде не видел я летом столько нетающих ледяных озер, столько не стынущих зимою горячих ручьев, сколько их в ваших горах. А горы? Они куда как причудливы! Будто оцепенелые воины-великаны, кони, вставшие на дыбы, и высунутые персты подземных гигантов… А продернутые в железный панцирь ящерицы Мохолуо? Они, говорят, нередки в ваших озерах! А недочеловеки чучуны, чьи сердца не знают жалости и столь же волосаты, как их темно-рыжие шкуры? Это ль не чудо?! В каких пределах летящий с губ плевок превращается в камень? Где лето так знойно, что в песке можно печь птичьи яйца? Где свирепые, косматые медведи бегают с лошадиной прытью, а лошади косматы и свирепы, как медведи?!
Не успели слушатели обидеться за свою землю, как нельгезид лукаво сощурил глаза:
– Где еще есть страна, столь богатая златом-серебром, драгоценными каменьями, меховой рухлядью, разнообразным зверьем, птицею, рыбой? А главное – славными певцами и сказителями, умелыми мастерами и человеческой добротой – тем, что в любые времена больше всего ценится на Срединной?!
– Жизнь здесь поистине сурова, поэтому дух у людей тверд и нрав возвышен, – поддакнул кто-то из товарищей торговца.
Эти слова всем понравились.
Рассказчик сменился, и Сандал справился у нельгезида:
– Посещая далекие края, почтенный, слышал ли ты где-нибудь об исчезнувшем народе по имени алахчины?
– Нет, не приходилось, – покачал головой старшой.
Жрец собрался отойти, но меняла остановил его:
– Спрашивай, говорят, не у старого, спрашивай бывалого. Самый молодой из нас где только не ездил. С детства повсюду сопровождал отца, знатного торговца. Должно быть, знает о том народе. Погоди, сейчас позову.
Румяный молодец задумался, теребя на груди тесемки с бусами красного камня.
– Пропавшее племя алахчинов? – И перешел на язык нельгезидов: – Отец мой как-то упоминал об алахчинских жрицах удаган. Они поклонялись Небесной Кобылице и летали на крылатых конях. Волшебницы пытались противостоять демону, который проник в их земли, и не смогли. Поэтому решили увести народ с насиженных мест, а после след алахчинов затерялся. Больше об этом племени мне ничего не известно.
– Ведая в нельгезидском говоре, я тут невольно услышал вашу беседу, – встрял сидевший неподалеку кузнец орхо. – Доложу, досточтимые, если это даст вам полезные мысли, что алахчины прошли по Семи Рекам. Так сказывали наши старцы. Часть народа будто бы рассеялась по Великой степи, часть смешалась с племенами, что живут у дуги моря Ламы, а небольшая горсть родов во главе со жрицами затерялась в Великом лесу. Какой-то неизвестный народ, может быть, алахчины, оставил на скалах Железной реки множество рисованных знаков, похожих на звезды. Мудрецы не сумели растолковать, о чем хотели повестить древние. Одни твердят о предостережении, другие видят в рисунках тайный ключ, открывающий врата миров. Лишь название знаков – доммы – сохранилось в неисчислимых веснах.
