У звезд холодные пальцы

Летающий мужчина опустился мягко. Ноги мальчика встали на твердую почву, под подошвами сапог скрипнул крупнозернистый песок. Железоклювый взял за руку и повел на холмистую возвышенность, навстречу бьющим по голове звукам.

– Не запнись, здесь порог высокий, – громко предупредил из распахнутой двери хрипловатый голос, и что-то вновь равномерно застучало. Пахнуло железной гарью.

– И об меня, смотри, не споткнись, слеподырый, – сказал еще кто-то с угрюмым смешком.

Стук оборвался. Но лучше бы он длился дальше! В настороженной тишине душного, провонявшего окалиной дома раздался адский грохот. Атын съежился, присел и, прижав к ушам ладони, зажмурился еще сильнее.

– Это он? – прогромыхало, кажется, с потолка.

Страшный голос сопровождали звон и лязг. Поднялась пыль.

– Вестимо, он, – удостоверил железоклювый. – Просто спутал явь и сон.

Под чьими-то неимоверно грузными шагами затрясся пол. Мальчика обхватили и вознесли гигантские заскорузлые ладони. Что-то острое больно впилось ему в подмышку. Кажется, засохшая заусеница на великанском пальце… Руки и ноги Атына задергались сами собой. От порыва мощного дыхания волосы встали дыбом.

– Что трясешься, стрекоза? – прогремело со всех сторон. – Не дрожи, открой глаза!

Перед мальчиком возникли шесть поставленных боком белых лодок. В середку каждой были вделаны начищенные до ярчайшего блеска железные мисы с круглыми черными донцами. Лодки моргнули… это были неимоверной величины глазищи! Они принадлежали трем лицам и внимательно осматривали пленника. Атын тут же обмяк в руке великана.

– Впрямь мои ужасны лики или парень трус великий? – смущенно прогудел тот.

Мальчик не услышал. Его опять настиг спасительный обморок, чтобы не дать бесповоротно сойти с ума, пусть это даже и сон.

Прошло время беспамятства, и Атына спросили:

– Что тебе для счастья нужно?

– Бубен мой и колотушка! – неожиданно для себя выпалил он, все так же не поднимая век. Тогда его крепко связали. Тыча в тело чем-то тонким и острым, как шило, пересчитали кости и суставы.

– Мелкий хрящ я удалил, – заявил, судя по голосу, железоклювый. – Лишним он в мизинце был.

– Что тебе впредь нужно будет? – ущипнули мальчика.

– Колотушка… да… и бубен…

– Распахните шире окна, подсчитайте мышц волокна, – грохотнул гигант.

Атына могли и не связывать. После страшного иссечения на волшебном острове удаление хряща и нескольких мышечных волоконец показались мальчику сущим пустяком.

– Бубетушка! Колобуба! – перебил Атын что-то сказанное железоклювым.

– Накалите, но не грубо, – громоподобно распорядился великан.

Клацнув, клещи клюва захватили маленького шамана, как ковочную заготовку, и сунули в огонь. Плоть разогрелась, затрещала и заискрилась, делаясь мягче и гибче.

Задали какой-то вопрос. Атын пролепетал что-то вовсе невразумительное. Славно потрудились на шаманском острове злые духи. Стало понятно: в костях мальчишки остались полости с хитростями.

Люди с птичьими головами свалили докрасна каленое тело на пласт наковальни. Поворачивая со спины на живот, с живота на спину, принялись обжимать, плющить, вытягивать быстрыми ударами молота. Обрабатывали до тех пор, пока в костях не оплавились таинства дьявольского лукавства и бесовских каверз.

Из глаз Атына выдавилась окалина слез. Его взяли щипцами и бросили в воду. Тело громко зашипело, охлаждаясь. Еще какое-то черное ведовство улетучилось с горячим паром. Мальчика зазнобило.

– Бу… бу… бу…

– Чего бубнишь, говори по-человечьи! – крикнул один из людей-ковалей.

– Бубен мой – наковальня, колотушка моя – молот, – выдохнул Атын.

– Превратилась в песок и уголья твоя черная воля-неволя! – воскликнул великан в полный голос.

Громоподобные звуки произвели пылевую круговерть. Что-то ухнуло, упало, покатилось по полу и разбилось с жалобным звоном. Мастер пророкотал почти ласково: