бесшумно перебили пост и подожгли воинские шатры. Пока охрана суматошно искала неуловимых врагов, с восхода из темноты к лагерю подошли сотни две на конях. Ни шума, ни стука, ни лошадиного ржания. Дали несколько залпов из своих странных луков и забросали посты горящими связками соломы.
И так почти всю ночь. То в одном, то в другом месте нападали, резали, стреляли, поджигали и уходили.
В отряде наемников, который пришел с когортами, хватало умелых охотников и морских рубак. Они тоже были ловки в скрадывании и внезапной атаке. Самые отчаянные попробовали организовать контрзасады, для чего незаметно уходили в ночь подальше от лагеря и пропадали в складках местности.
Стража на постах внимательно вслушивалась в ночную тишину. Но почти ничего не услышала. Только раз от реки донесся чей-то приглушенный вскрик. Под утро к одному костру выползли двое охотников. Один весь в крови тащил волоком второго.
Им вызвали лекарей, но второго спасти не удалось. В груди две раны, нога пробита. Первый с почти отрубленной рукой выжил. Из его скудного рассказа узнали, что на их группу напали неожиданно. То ли заметили при подходе, то ли как-то учуяли. Враг работал тихо и ловко.
Из восьми человек уцелели двое. А нападавших было трое или четверо. Одного из них вроде бы пырнули ножом, но что с ним, не ясно.
Пять других групп так и сгинули в темноте. А хординги еще несколько раз тревожили лагерь.
К полуночи Никамер впервые в жизни почувствовал боль в сердце. Что-то там ныло, давило и тянуло. Усталость и волнение охватили префекта.
Когда вышли все сроки возвращения обратных гонцов, он понял, что не пробилась ни одна из групп. А значит, подать весть императору не смогли. Вражеские отряды сделали свое дело – удержали легион на месте. Ведь это им и нужно было. Но для чего? Чтобы выиграть время? А потом?
Никамер передумал отправлять в город только две когорты. Лучше уж пусть сразу выйдет весь легион. Он отдал приказ готовить все к выступлению, а сам марш назначил на утро, когда светило полностью взойдет над горизонтом. Завтра наступит двадцатый день круга студня, день начала оттепели. Завтра светило должно сиять ярко. Это хороший знак.
Так мыслил Никамер, прогоняя прочь тоску и гнев.
Утром, когда он вышел из шатра, к нему подбежал взволнованный Жагетер, указал рукой на полдень и глухо проговорил:
– Там! У низины перед озером.
– Что там? – хрипло выдавил Никамер.
Жагетер сделал шаг в сторону, давая стратиону дорогу, и повторил:
– Они там.
Там, в полуверсте от лагеря, перекрывая поле, стояли шеренги чужого войска.
Вот и дождались…
…Роскошная возможность менять коней и волов едва ли не каждые сутки стала доступна хордингам только после вторжения в империю. Генерал Хологат отдал особый приказ: забирать всю годную тягловую силу и каждый день проводить смену.
В специально созданных пунктах оставляли лошадей третьей категории – переживших два ускоренных марша. Таким требовались длительный отдых и уход. Их приводили в порядок, откармливали и опять отправляли в тыл корпуса на пополнение.
Списанных лошадей и волов оставляли местным. Землю пахать и повозки тянуть они вполне могли.
Благодаря таким мерам корпус «Восход» прибыл к Лонотору на сутки раньше намеченного срока. И имел возможность качественно восстановить силы.
Генерал Хологат и куратор армии Андрей Якушев привели к столице Ошеры пять пехотных полков. Один был передан из корпуса «Закат». Этого должно было хватить для разгрома вражеской группировки в кратчайшие сроки и без больших потерь.
Обстановку Якушев и Хологат знали хорошо благодаря стараниям разведки и подвижной группы Томактора. Те свою задачу выполнили – удержали противника на месте да еще изрядно его пощипали. Теперь следовало закончить дело.
– А если они не выйдут? – выразил сомнение начальник штаба корпуса полковник Эмгур.
– А куда они денутся? – спросил довольный Хологат.
– Сядут в городе, попробуют организовать оборону. Там все же легче держаться, чем в поле.
Якушев посмотрел на Эмгура. Этот тридцатилетний полковник нравился ему тем, что умел трезво мыслить и хорошо предугадывать действия противника. И свои прямые обязанности исполнял отлично. Штаб корпуса работал как часы. Которых здесь
