Глава 11
В канун нового, 1774 года генерал-майор Александр Суворов, успевший отличиться на полях сражений в Пруссии и Валахии, принял решение вступить в брак.
Такое решение далось храброму военачальнику не без труда. Он не интересовался женщинами, никогда за ними не ухаживал и, дожив до сорока четырех лет, пока что не имел сердечных увлечений. Он вообще относился к женщинам снисходительно и с некоторым презрением. Была бы его воля – он бы вообще не женился. К чему? В том единственном деле, к которому лежала его душа, к которому он стремился со всей страстью – в деле военном, – женщины были лишь помехой. Суворов искренне считал, что неудачи многих военачальников объяснялись наличием у них жен и детей – душа такого полководца была разделена, и армия не была их единственной страстью.
Да, по своей воле Александр Васильевич не стал бы вступать в брак. Но, кроме его воли, была еще воля его отца, Василия Ивановича. Он-то как раз хотел, чтобы сын женился, хотел иметь внуков, наследников славного рода шведского воителя Сувора, в XVII веке прибывшего на Русь и поступившего на службу к царю Михаилу Федоровичу. Сын Александр отца уважал и против его воли пойти не мог. «Меня родил отец, и я должен родить, чтобы отблагодарить отца за мое рождение», – говорил он своему адъютанту и преданному другу Фридриху Антингу.
Но еще важнее было другое соображение, более высшего порядка. Александр Суворов считал, что жениться и заводить детей мужчина обязан, потому что так велит Бог. А в Бога Суворов верил истово и никаких колебаний на этот счет никогда не испытывал. «Богу не угодно, что не множатся люди», – говорил он тому же Антингу, объясняя свое решение о браке.
В этом Александр Васильевич действовал так же стремительно, как воевал и как вообще все в жизни делал. Невесту, княжну Варвару Прозоровскую, представительницу древнего и знатного рода, он не выбирал – за него выбрал отец. Ну, а раз самое трудное и муторное дело было сделано и никакого ухаживания и пожимания ручек не требовалось, можно было не тянуть. Одолев очередное турецкое войско под городом Гирсово, Суворов отпросился в отпуск и поехал в Москву. Сразу же по приезде он сделал предложение невесте, получил согласие и стал готовиться к свадьбе. Перед самым Рождеством состоялось обручение, а свадьба была назначена на январь следующего года.
Следует заметить, что семье Прозоровских это самое согласие далось нелегко – не легче, чем жениху решение о браке. Невеста, впервые увидев будущего мужа, пришла в ужас и жаловалась маменьке:
– Уж до чего страшен, до чего страшен, слов нет! Словно крокодил какой, про которого в книжках пишут. И нравом странен. Что это он все букой смотрит? Пока в гостиной сидел, слова мне ласкового не сказал. А уж чтобы стишок в альбом написать, о том и речи нет.
– Воду с лица не пить, – отвечала на то маменька. – Стерпится – слюбится. А что стишков не пишет – на что они тебе? Ты у нас, чай, не монашка, чтобы книжки читать. Да и то рассуди, душа моя, – если мы его сейчас отвергнем, когда другой жених подвернется?
Это было серьезное соображение. Варваре шел уже 24-й год, в девках она явно засиделась. Еще годик – и не дождешься жениха, уже никакого. И потом, в Москве было известно, что «странный нравом» корпусной командир Суворов люб императрице Екатерине Алексеевне, что государыня отличает его от других генералов и следит за его успехами. А это многое сулило в будущем.
В общем, 24 января свадьба была сыграна, и молодые поселились в доме Суворовых на Ордынке. Здесь новоиспеченную госпожу Суворову ожидали удивительные открытия, и следовали они каждый день. Муж и правда оказался странен: спать норовил на солдатской койке, чуть не на полу, вставал до света, обливался холодной водой, каждый день был на обедне, причем сам пел в церковном хоре. С супругой Александр Васильевич старался быть ласков, но видно было, что супружеской жизнью он тяготится и ждет не дождется отъезда в армию.
17 марта 1774 года в дом генерал-майора Суворова пожаловал личный посланец императрицы граф Растопчин. Он привез известие о том, что государыня пожаловала Суворову очередное воинское звание генерал-поручика. Одновременно с этим посланец императрицы сообщил, что Александру Васильевичу приказано завершить свой отпуск и вернуться в действующую армию – предстояли новые сражения.
Новоиспеченный генерал-поручик принял сообщение о новом звании сдержанно, как нечто само собой разумеющееся.
