себя не стала. Держалась твердо, с достоинством.
– Я бы тебя, женщина, послал, но за тебя хорошие люди просят, – кивнул Генрих на адмирала, доставшего между тем зажигалку и протягивающего ему огонь. – Спасибо.
– Не стоит благодарности! Баронесса?
– Вы очень любезны, адмирал!
– Может быть, мне тоже кто-нибудь огоньку предложит?
– Я предложу! – сразу же подалась вперед Натали. – Хочешь закурить, Ляша, или ну его, здоровее будешь?
– Мне показалось, мы в расчете… – дернула рассеченной губой Ольга.
– И в самом деле! – пыхнул дымом Генрих. – Яйца уже почти не болят и урона никакого… Ведь так? – глянул он на Натали.
– Ты по-прежнему соответствуешь моим ожиданиям, – пожала она плечами. – Но ведь могла и отбить…
– Могла, – согласилась Ольга, – но ведь не отбила! И потом я раскаиваюсь! Я вот именно за этим и пришла: заявить о раскаянии и попросить прощения.
– Так проси!
– Мне на колени встать? – нахмурилась Ольга.
– Нет уж, – отрезала Натали. – За этим иди к своему Зарецкому, а…
– Кстати, – перебил ее Генрих, – а что с капитаном первого ранга?
– Отставка по инвалидности? – спросил адмирал, молча выслушавший весь тот бред, что нагородили женщины.
– Ладно, – кивнул Генрих. – А Чаромный?
– Отставка по выслуге лет вас устроит?
– Уговорили. Ольга Федоровна, пойдете ко мне офицером связи от флота?
– Я? Что?
Все-таки Генрих умел удивлять. Не одна Ольга опешила. Адмирал и Натали тоже.
– Вы, – указал на нее дымящейся папиросой Генрих, – ко мне, – папироса пошла обратно, – офицером, – он затянулся, – связи, – выдохнул дым, – от флота. Это простое предложение, что в нем непонятного?
– Вам нужен тойтерьер на поводке? – Все-таки в контрразведку просто так, с улицы, не берут. Ольга «очухалась» куда быстрее, чем можно было ожидать.
– Скорее, болонка или пудель! – парировала Натали. – Тебе что больше нравится?
На этом месте Ляша должна была взорваться и наговорить глупостей. Например, назвать Натали сукой. Борзой сукой. Или еще как-нибудь. Но капитан-лейтенант взяла себя в руки и улыбнулась разбитыми губами.
– Если князь приглашает в болонки, значит, так тому и быть. Могу и болонкой.
– Договорились! – закончил обсуждение Генрих. – Рад был познакомиться, адмирал! А вы, капитан, устраивайтесь в вагоне. Людвиг, будь добр, позаботься о нашем новом офицере связи! И вот еще что, Ольга Федоровна, спать с собой не приглашаю, хотя при других обстоятельствах… – Тень улыбки скользнула по губам Генриха, когда он посмотрел на Натали, – однако обстоятельства таковы, каковы есть, и менять правила игры мы не станем.
В дорогу отправились лишь под утро. По идее, должно было светать, но не в Петрограде, и не в это время года. Послышались звуки команд, захлопали двери вагонов, и состав тронулся, оглушив станцию басовитым гудком. Клубы пара поднялись снизу, из-под колес поезда, лязгнули стальные сочленения вагонных стяжек, и освещенное желто-оранжевым электрическим светом здание вокзала медленно поползло прочь.
«Ну, слава богу!» – Натали устала ждать, хотя и не знала, чего, собственно, ждет.
Отправления поезда? Но поезда всего лишь инструменты судьбы. Они перемещаются, перемещая вместе с собой своих пассажиров, в пространстве и времени: отсюда туда, из прошлого в будущее. Впрочем, начало движения содержит в себе, как утверждают философы, намек на его продолжение и на окончание тоже.
