– Это вы про «баронессу» или…
– Про «или».
– Да, выяснили.
– То есть у вас есть свой человек в руководстве боевой организации.
– Без комментариев, – улыбаться Людвиг перестал, смотрел выжидательно. Впрочем, не враждебно, а скорее, заинтересованно. Вполне возможно, чего-то в этом роде он от нее ожидал, только не знал, «
– Мне ваши тайны не то, чтобы не интересны, но сейчас не актуальны, – объяснила Натали. – Мне вот что важно знать: тот человек назвал вам мое настоящее имя или все-таки что-нибудь вроде Наташи Цельге.
– Цельге, – мгновение помолчав, ответил Людвиг, взгляд его стал жестче, давил почти физически. – Наталья Викторовна Цельге.
– А о «второй реальности» или о «реверсе» упоминалось?
– Вторая реальность? – переспросил Людвиг. – Нет, Наталья Викторовна, впервые слышу, но буду вам крайне признателен, если вы мне об этом когда-нибудь расскажете. Чувствую, дело стоящее. И вот еще что, не знаю, что вы там себе напридумывали, но вы для меня подруга моего командира, и этим все сказано. Вы ведь поняли меня?
– Да, пожалуй, – кивнула Натали, и, в самом деле, вполне оценившая слова Людвига. Этот майор был проницательным человеком и, понимая ее двусмысленное положение «при дворе Генриха», поспешил расставить все точки над «i». – Тогда, второй вопрос. Вернее, просьба. Не могли бы вы по своим каналам выяснить, не попадали ли в поле зрения властей люди, носящие псевдо Корнеев, Гравер и Чет?
– Корнеев, Гравер, Чет, – повторил за ней Людвиг. – Хорошо, я думаю, это в наших силах. Сегодня не обещаю, но завтра к вечеру, пожалуй, сделаем. Это все?
– Пока все, – кивнула Натали. – Спасибо!
– Да, не за что, на самом деле, – снова улыбнулся Людвиг. – И рано. Ничего ведь еще не сделано!
– Все равно спасибо! А кстати, где Ольга Федоровна?
– В конце вагона, – ничуть не удивившись вопросу, указал пальцем на стенку Людвиг. – Не спится ей, курит там в одиночестве. Позвать?
– Не надо! Я, если можно, сама.
– Отчего же нельзя! – пожал плечами Людвиг. – Честь имею! – и пошел прочь.
Ольгу она нашла там, где и сказал Людвиг – в дальнем, сразу перед дверью в тамбур, закутке. Перегородка, откидное сиденье, такой же столик. Стакан с чайными опитками, ложечка, черная эбонитовая пепельница, полная окурков.
– Привет! – сказала Натали. – Вижу, не спишь и работой загрузить не успели.
– Да, как-то так… – Ольга не встала, осталась сидеть, но взгляд подняла. В глазах вопрос.
– Старки со мной выпьешь?
– С тобой?
– Со мной.
– Почему старку?
– Пригрезилось что-то из прежних времен, – как ни странно, улыбка далась легко, получилась почти естественной. – Осень, дождь, именьице, белый домик на холме, а вокруг леса, где зеленые, а где и в багрянце, пашни, или это нивами называется? Река…
– Пятый класс, – понимающе кивнула Ольга, – датчане высаживаются в Гёвле и Стокгольме, голландцы захватывают аэропорт в Гетеборге…
– И нас всех быстренько снимают с занятий и развозят по дальним имениям, кого в свои, кого к родственникам, а меня вот – сиротку – взяли с собой Берги…
– Да, точно! И все взрослые пили тогда старку, потому что нашли в винном погребе бочки, поставленные еще в начале века… Что-то такое… Я права?
– Ну, полста лет не обещаю, но у меня есть бутылка «ковенской ставленой» двадцатилетней выдержки.
– Ладно, уговорила! – Ольга поднялась на ноги, поморщилась, приложив руку к ребрам, посмотрела Натали в глаза. – Как минимум, два ребра.
– Вот давай, и выпьем, алкоголь, говорят, не худший анестетик.
