Из тела будто выпустили напряжение, как воздух сквозь дырку, разом накатила слабость, а вместе с ней настоящая волна эйфории и блаженства.
Он будет жить. Меч сам выпал из руки.
Данила упал на колени, то ли засмеялся, то ли заплакал.
Его сзади приобнял Клек, потряс за плечо. Молодцов смотрел в небо.
А солнце… солнце сквозь тяжёлые свинцовые тучи ещё никогда не светило так ярко.
Из терема выбежали воины. Шибрида – живой! Скорохват. Воислав помог выйти Вуефасту. Будим, Жаворонок, Ломята тоже были рядом, ещё пара людей Черняты – это всё?!
Глава 8
Поединок
Гридни спрыгнули с заборола, в считаные минуты разобрали завал у ворот, сами створки, изрядно покосившиеся, свалили наружу. Трубный рёв боевого рога предвосхитил появление лидера.
В ворота въехал всадник в сопровождении ещё двоих башенноподобных конников. Гридни-лучники рассредоточились вокруг них, агрессии не проявляли, но держались уверенно, по-хозяйски, давая понять, что с ними шутки плохи, прикажет батька, вмиг стрелами нашпигуют, как нурманов перед этим.
Главный всадник спешился. Коренастый мужчина с окладистой бородой был без шлема, но в дорогой броне и при мече, на голове у него была шапка, так сверкавшая на солнце, что любому становилось понятно – расшита она самыми настоящими драгоценными камнями.
– Неужто сам Добрыня Малкович к нам на выручку пожаловал? – услышал Данила слова Скорохвата.
Ага, Добрыня, дядя Владимира, князя Киевского, без которого тот, может, и не стал бы князем. Посадник Новгорода. Прообраз былинных богатырей и самых разных сказаний.
Меж тем Добрыня Малкович подошёл ближе – телохранители последовали за ним, – и Молодцов смог получше его разглядеть. Богатырём он не выглядел: невысокий рост, некрупное телосложение, большой мясистый нос и хитрый цепкий взгляд. Вот и всё, что можно было сказать. Большую часть лица скрывали борода и шапка, но и этого хватало, чтобы оценить Добрыню: такому палец в рот не клади, а уж если сотня-другая гридней за спиной, то и вовсе берегись да следи за словами.
«О чём я? – опомнился Данила. – Они же мне жизнь спасли, я должен им в ноги кланяться».
Но падать на колени не стал, ждал, что скажет Воислав.
– Я посадник Новгородский, Добрыня Малкович, если кто меня не знает. Князем Владимиром старшиной поставлен за этими землями следить. Кто разор устроил и беззаконие?
Голос у посадника был мощный, раскатистый, какой и должен быть у человека, который привык ставить на место вечевых горлопанов. А что ставил, это тоже ощущалось: характер и нрав в Добрыне – не согнёшь. Прям как у Воислава.
– Здрав, Добрыня Малкович, – ответил Воислав с достоинством, поклонился, но не низко, – я батька обережной дружины Воислав Игоревич, наняли нас купцы Путята Жирославович и Чернята из словенской сотни. По дороге на нас напали разбойники нурмана, коего у нас зовут Гуннар Скряга. Мы укрылись на заимке охотника Завида Вольшовича, гонцов послали. Ну и осаду держали, пока ты не прибыл, посадник Новгородский. За это спасибо тебе, век благодарны будем.
Воислав отвесил ещё один короткий поклон.
– А что ж Завид, живой он али убили?
– Да вот он.
Хозяина заимки под руки вывели пред светлы очи посадника. Он прыгал на одной ноге, опираясь на плечи последних оставшихся в живых охотников, но выглядел достаточно бодро.
– Здравие тебя, Добрыня Малкович, – ещё издали закричал он.
– И тебе не хворать, помню я тебя, Завид, хороший ты охотник, везучий. И меха у тебя всегда отменные.
– Что везучий, это верно. Хватило моей удачи, чтобы в живых остаться, а вот чтобы людей моих уберечь и имущество – маловато оказалось.
– Охальники тебе весь ущерб возместят. Правда ли всё, что сказал Воислав?
