– Они вон там, – сказал я. – Видишь желтую траву? Да не туда смотришь, вон на пригорке! За нею скрытая траншея, нас уже взяли на прицел.
– Вылезаем, – сказала она. – Рисковать не стоит.
– Да, – согласился я, – военные такие пугливые.
Она ожгла меня злым взглядом, я вылез, помахал рукой и пошел в ту сторону, широко улыбаясь. Руки поднимать не стал, это слишком, будто сдаюсь, но широко раскинул в стороны в дружественном жесте, заодно показывая, что в них ничего нет.
Ингрид выскочила из машины и, догнав, двинулась шаг в шаг рядом, руки вообще держит внизу, но с раскрытыми ладонями.
Когда траншея стала видна, навстречу выскочил крепкий молодой парень в одежде местного боевика, то есть в камуфляжном комбезе, на голове повязка из зеленой ткани. Хорошо хоть пока без надписи «Аллах акбар!».
Я сказал с той же глуповато дружелюбной улыбкой:
– Ребята, я не вооружен, вы же видите. Мы прибыли по делу.
Он бросил быстрый взгляд на Ингрид, она застыла неподвижно, чтоб на нее поменьше оглядывались.
– По какому? – ответил он по-русски и без малейшего акцента.
– По важному, – ответил я. – Но если вы здесь главный, то сейчас расскажу вам государственную тайну, которую вам знать можно, товарищ генерал. Это рядовых сразу расстреляют, что правильно…
Он вскрикнул предостерегающе:
– Эй-эй! Я не сказал, что самый главный здесь я. Стойте здесь, руки на виду… Гасан! Позови командира.
– Плохо вас снабжают, – заметил я.
Он буркнул с подозрением:
– Чего это?
– Рация вшита в воротник, – сказал я, – а не работает…
– Кто сказал, что не работает? – отрезал он. – Ждите!
Ждать пришлось долго, как показалось мне, это Ингрид дожидается со стоическим спокойствием, а мне каждая минута здесь кажется потерей для научной работы, хотя на самом деле занимаюсь ею и здесь, прорабатывая разные эксперименты в уме, но их никому не покажешь, всем давай результаты опытов на мышах и подробную методику, чтобы могли повторить другие, иначе назовут мошенничеством.
Наконец из траншеи легко выпрыгнул поджарый военный. Форма та же, но властность и командирскость чувствуются, у военных так, это у нас что академик, что лаборант, все по виду не различишь, разве что по возрасту.
– Кто такие? – потребовал он.
– Переговорщики, – ответил я. – Нам поручено узнать условия выкупа. Хотя условия уже знаем, в общем, но вот подробности.
Он перебил:
– О каком выкупе речь? Мы что, террористы?.. Эй, Гасан, позови Демидова!.. Да, быстро.
Глава 9
Ингрид придвинулась ко мне ближе, военный скользнул по ней равнодушным взглядом, а я подумал, как местность накладывает отпечаток: в Москве бы оказывал ей все знаки внимания, а здесь руководствуется старым принципом шариата, что курица не птица, а женщина не человек.
– Вашего джинна зовут Гасан? – спросил я. – А в моем детстве был Хоттабыч…
Он посмотрел на меня с некоторым интересом.
– В вашем? Он был еще в моем.
К нам подбежал еще один, по виду один из младших офицеров, взглянул на обоих холодно и оценивающе.
– Что с ними? Расстрелять или отрубить голову?
Наш военный коротко усмехнулся, давая понять нам, что это шутка, никто нас расстреливать вот так сразу не будет, тем более ритуально рубить голову, разве что потом…
– Отведешь к Левченко, – распорядился он. – Что-то снова непонятное за нашими спинами. И, Демидов, без своих штучек…
Демидов кивнул.
– Нам вряд ли скажут. Эй, вы двое! Идите впереди. Шаг влево, шаг вправо…
– А подпрыг, – сказал я, – попытка взлететь, знаем, сидели и даже заседали.
Он ухмыльнулся.
