поговорим уже о сути.
С той стороны кучи хвороста вход со ступеньками из досок, двадцать две, а в самом низу вход в просторный блиндаж, что вообще-то не столько огневая точка, сколько небольшой командный пункт.
В центре самодельный стол, несколько табуреток, вдоль земляных стен, укрепленных досками, настоящие электрические лампочки.
– Садитесь, – пригласил он, – могу угостить кофе. У местных свои рецепты…
– Не откажемся, – ответил я. – Моя соратница обожает путешествовать по диким местам Забайкалья.
Ингрид уточнила надменно:
– Здесь не Забайкалье!
Я отмахнулся.
– Да ладно, Забайкалье везде, начиная с Подмосковья… Кстати, майор, вы здорово мимикрируете под местного.
Левченко ответил с долей плохо скрытого хвастовства:
– Я прекрасно владею арабским, знаю все течения в исламе и могу цитировать Коран с любого места. Так что да, могу мимикрировать и на уровне повыше.
– Ого! – сказал я, и Ингрид покачала головой.
– Я был завербован для работы в ГРУ, – сообщил он, – с третьего курса арабистики МГУ. Доктором не стал, но закончить успел с отличием.
В блиндаж спустился солдат с автоматом через плечо, большим кофейником в одной руке и тремя крохотными чашками в другой.
Мы молча смотрели, как он расставил чашки, наполнил черной ароматной жидкостью, запах приятно защекотал ноздри, Левченко кивнул, и солдат ушел, оставив кофейник на столе.
– Итак, – поинтересовался Левченко, – с чем вас прислали?
Он покосился на Ингрид, она медленно пьет кофе, стараясь не привлекать к себе внимания, слушает, а я сказал легко:
– Мы явились с тем, что вы отдаете нам гражданку Абигель Сенченко, а сами являетесь в ГРУ с повинной. Но если хотите, можете по дороге убиться о дерево.
Он засмеялся.
– Да, интересный вариант. Особенно когда это из ГРУ и пришел приказ временно интернировать эту гражданку.
– Интересный, – согласился я. – Особенно учитывая, что ГРУ уже выслал сюда отряд спецназа для ее освобождения. Думаю, при некоторых щекотливых обстоятельствах они постараются пленных не брать.
Он посмотрел на меня очень внимательно.
– А вы не врете. Вы в самом деле уверены, что тот отряд спецназа послан не тем же человеком, который распорядился временно изолировать гражданку Сенченко?
Я подумал, кивнул.
– Да.
– Интересно, – сказал он задумчиво. – Странно все это. Иногда кажется, что те, кто отдает нам приказ сверху, не умнее моего сержанта. Но проходит время, и вижу, что заглядывают далеко вперед… Позвольте, я вам подолью кофейку…
Он взялся за кучку кофейника, Ингрид проронила с небрежностью:
– У мужчин должны быть чашки побольше.
Левченко ухмыльнулся, я пояснил:
– На Востоке даже в большие чашки чай или кофе наливают на донышко, чтобы постоянно подливать гостю горячий. Заодно ненавязчиво демонстрируя ему свое уважение.
Она промолчала, пристыженная, Левченко взглянул на меня, кивнул.
– Да, а вот вы знаете местные обычаи. Сахару?.. Говорите, а то сам что-то торможу, голова не выносит этого южного солнца. Вчера вообще перегрелся… Нет-нет, вы не то подумали, вижу по глазам. Ничего спиртного… Мы здесь тоже по законам шариата. Если бы можно было ввести шариат не целиком, а отдельными статьями, я бы ввел его еще вчера!
Сверху по ступенькам быстро простучал подошвами худой и жутко жилистый боевик с такими же орлиными глазами, как у Ингрид и его командира.
Левченко повернулся к нему, тот бросил выпрямленную ладонь к виску и четко отрапортовал:
– Все осмотрено!.. Никаких следов.
