В воздух взлетели черные на фоне страшных желто-багровых облаков огня обломки автомобилей. Нас догнали две волны горячего и тугого воздуха с запахом горящего бензина.
Ингрид, развернувшись, стреляла в быстро удаляющийся КПП, рядом бил нескончаемой очередью из пулемета Челубей. Среди горящего ада только распростертые на земле тела, почти не отличимые от нее в желто-зеленой форме, а впереди дорога делает поворот, уходит за косогор, и я перестал поглядывать в зеркало заднего вида.
Страшные желто-красные шары огня взметнулись к небу зло и победно, это я еще успел увидеть в зеркало, а дальше слились в одно черное месиво из гари и копоти.
Когда нас и пожарище разделило с полмили, я крикнул:
— Куцардис!.. Я для тебя тут место нагрел.
Он сказал сварливо:
— Да? А у меня и там жопа попрела… Иду-иду!
Я на ходу передал ему руль, перебрался в кузов. Левченко пробормотал встревоженно:
— Это становится все чудесатее. Профессор?
— Тоже не в восторге, — ответил я.
— Могли бы и оставить нас в покое, — заметил он. — Или у них у самих не все ладно.
— Значит, — сказал я, — опасаются, что можем догнать. Хотя все может быть и намного проще и банальнее…
— Профессор?
— Просто банды, — объяснил я, — что не терпят чужаков на своей территории.
— Но могли бы просто надавить, — сказал он, — чтобы заплатили.
— Это не Европа, — напомнил я. — И не Штаты. Здесь людей много, а размножаются вообще с дикой скоростью. Так что жизнь стоит дешево. А то и вовсе ничего не стоит.
Женщины более чуткие к опасности, Ингрид то и дело бросала взгляд на пыльный след, что остается за нашим грузовиком, первая вскрикнула:
— Погоня!
Я пробормотал:
— Кто-то новый?
Она сказала быстро:
— Похоже, один из грузовиков уцелел… Или прибыл третий с боевиками. Но нас точно преследуют!
Я процедил сквозь зубы:
— Значит, у них резерва больше, чем я думал. Надо разделиться.
— Зачем?
— Вы прорывайтесь в город, — велел я, — а я останусь здесь и посмотрю… посмотрю на их действия. Куцардис!
Куцардис ответил с неохотой:
— Слушаюсь!
Он затормозил, я прыгнул за борт, Куцардис тут же дал газ, грузовик рванулся вперед, в последний момент на землю соскочила Ингрид с винтовкой в руках.
— А ты чего? — крикнул я.
— А кому там нос вытирать, — ответила она независимо, — там все крутые…
— Вот уж повезло, — огрызнулся я. — Не отставай, Фатима!
Я ринулся под защиту деревьев, а когда отбежали метров на пятьсот, вдогонку прогремели выстрелы. Какие же все-таки дураки, таких не только в сингулярность, даже в двадцатый век брать не стоило, ясно же, что из автоматов, что бьют на двести- триста метров, не попадут, но так по-детски нравится стрелять и стрелять, добавляя себе уверенности и куража.
Кусты высокие, в полтора роста, но все равно не защита от автоматной очереди, если прятаться здесь, а когда на человека тратят по семьдесят тысяч пуль, то вообще укрываться лучше всего только за бетонными и хорошо армированными стенами.
Наконец навстречу побежали деревья, не такие высокие и стройные, как у нас на севере, но толстые и раскоряченные, и растут достаточно близко одно к другому, можно перебегать, отступая, прячась за стволы.
Ингрид сказала рассерженно:
— И куда ты меня тащишь?
— Куда, — ответил я, — видишь сама. А зачем, догадайся.
