— Вот так, говоря по-научному.
Середина ночи, но не знаю, что этим дурным птицам такое страшное снится, вскрикивают, ворочаются, скрипят гнездами, дуры, а то и раскачивают так, что на головы сыплется всякий непристойный мусор.
Я поинтересовался:
— Кто из вас снайпер?
— Я, — ответил Куцардис.
— Что у тебя?
Он понял вопрос верно, отчеканил:
— Простая «барретка»!.. Левченко знает, что покупать. Еще и две коробки с патронами!
— Хорошо, — одобрил я. — С дальностью не слишком, но для таких операций и не нужны оружейные рекордсмены… Пойдешь со мной. Остальным ждать сигнала.
— Какого?
— Крикнешь полосатой гиеной, — сказал я.
— А что это? — спросил он.
— Это такая же гиена, — ответил я. — Только с полосками, как у зебры. Но поменьше. Ты что, и простой гиеной кричать не умеешь?..
— Дитя асфальта, — признался он. — И действовал только в крупных городах. Неделю назад прыгали на Дамаск ночью с бомбардировщика, задание выполнили, и тут же нас забрал вертолет без опознавательных знаков… Вот такая у нас жизнь. Все мечтаю, когда же забросят в Йеллоустонский парк, чтобы там рвануть вулкан… Хоть птичек успею посмотреть. Гиену, может быть, увижу и услышу, как воет… Или поет?
— Поет, — ответил я. — Примерно как Челубей.
— А вы его уже слышали? — полюбопытствовал он.
Я зябко повел плечами.
— Нет, но стоит посмотреть на его оперное лицо…
Темные деревья осторожно двигаются навстречу, тихие и тревожные, кусты расступаются с едва слышным шелестом протеста, а впереди наметился широкий просвет, стена деревьев поредела, последние стволы приблизились и уставились на обоих с немым вопросом: ну, чего пришли?
Широкое пространство то ли вырублено от деревьев и кустов, то ли земля такая, может быть, под толстым слоем сгнившей травы болото еще не позволяет дереву пустить корни в тухлую воду, но выдерживает двухэтажный дом, пусть он даже из тонких дощечек, каменный бы сразу ушел на дно.
И плюс три наблюдательных вышки, каждая на расстоянии от дома на сотню метров, а здание как раз в середине треугольника.
Я отыскал в электромагнитном море мобильник Левченко, тщательно изолировал его и послал сигнал.
Через несколько мгновений услышал испуганный голос:
— Что?
— Выдвигайтесь по нашему следу, — велел я. — Никому не звонить, ясно?
— Да, шеф, — шепнул он и отключился.
Куцардис покосился на меня с неодобрением, но пусть учится доверять, не могу же рассказывать, что могу какое-то время держать линию защищенной.
Вскоре за спиной зашелестело, по шагам узнал Челубея, затем подошли Ингрид и Левченко с Затопеком.
Левченко, стараясь показать свое командирство, первым заметил на фоне звездного неба вышку и сразу прошептал:
— Ого… сразу три наблюдательных!.. Вон там еще две…
— Мало? — спросил я.
Он пробормотал:
— В такой глуши… От кого вот так?.. Охренели.
— От комаров, — буркнул Челубей. — Здесь знаешь какие комары? Как индюки!
— А возле моря нет, — сказал Затопек со вздохом. — Нет, точно куплю виллу на берегу… Поставлю везде пулеметы с автонаведением и заживу…
В ночном небе висит изъеденная пятнами луна, ждать, когда скроется за облаками, не приходится, небо по-южному
