Я подкрался сбоку, чувствуя злость на свои медленные мышцы. В уме уже все проделал и все закончил, а на самом деле сделал только первый осторожнейший шажок…
Он не успел даже понять, что случилось, а я захватил его горло в локтевой захват, сдавил с силой. Он пытался хватать меня за руки, но я жал все сильнее, сам задыхаясь от усилий.
Наконец он перестал сопротивляться, я подавил еще несколько секунд, ослабил хватку, он не шевельнулся. Пощупал пульс на яремной вене, жив, но долгая отключка, а потом сильнейшая головная боль обеспечена.
Со стороны вышек пока что тихо, потом я увидел, как вся моя команда бежит ко мне, но оружие держат не просто наготове, а передние периодически приостанавливаются и ждут, когда пробегут остальные, потом останавливаются те и прикрывают бегущих.
Так, наверное, должны делать все, в том числе и я, но эти инструкции не для меня, хотя знаю назубок, но я теперь цаца, простые правила не для белых, предпочитаю импровиз, мне важнее вслушиваться во все, рассматривать по возможности через камеры внутренние помещения…
Левченко хладнокровно дорезал того, которого я только придушил, а Челубей показал знаками, что может прокрасться вперед и прикончить следующего ножом, если там кто-то на стреме.
Я покачал головой, поднял пистолет с глушителем.
Щелчок нам показался громким, но пока тихо. Левченко подбежал и тихонько подхватил винтовку, довольно хмыкнул. Последняя модификация М-16, в сумке запасной рожок, две плитки шоколада.
— Ждите, — шепнул я, — кто-то спускается.
Несколько секунд томительного ожидания, наверху распахнулась дверь, по ступенькам в нашу сторону начал спускаться человек с автоматом в руках.
— Он собрался наружу, — шепнул я, — пусть идет.
Охранник в самом деле прошел мимо, даже не посмотрев по сторонам. Я кивнул Левченко, на цыпочках побежали наверх по лестнице.
Снизу донесся хрип, Челубей явно решил не выпускать проверяющего часовых наружу.
Наверху у запертой двери я прислушался, Левченко с напряжением всматривается в мое лицо, все-таки профессора трудно понять простому человеку.
— Та-ак, — сказал я шепотом, — трое охранников прямо в предбаннике. Еще один на лестнице на второй этаж, этот точно не спит. Неприятно, что последние двое прямо там на месте.
— В лаборатории? — спросил он тихо. — Уверены?
— У меня у самого лаборатория, — ответил я. — Так что слушайте и внимайте. Все слушайте!
— Слушаем, шеф, — ответил Затопек и добавил ехидно: — Челубей тоже слушает.
— Ни в коем случае, — сказал я строго, — нельзя повредить при стрельбе колбы и все эти чертовы пробирки. Там вполне могут быть опасные микробы.
— Насколько…
— Смертельные, — прервал я. — Не для нас, кому мы нужны, а для человечества. Сгинет, кто будет делать айфоны?.. А кому толкать героин?.. Мафия нам не простит потери клиентов. Хорошо, я впереди, вы прикрываете спину.
— А мы? — спросила Ингрид.
— Вы с Затопеком сразу блокируете ученых. Если надо, прикладом в зубы. Можно кого-то пристрелить, но не до смерти, нам нужны ответы.
Ингрид промолчала, а Затопек ответил шепотом:
— Все понятно.
— Тогда пошли, — сказал я. — Мину!
Левченко прикрепил магнитную мину к двери, мы отбежали вниз. Я кивнул, Левченко включил взрыватель, оглушительно грохнуло. Дверь разлетелась в щепки. Левченко и Затопек влетели первыми, сразу швырнули светошумовые гранаты.
Раздался адский грохот, дико сверкнул ослепляющий свет, ударив даже по закрытым глазам. Оба ринулись вперед разом, но мне показалось, что двигаюсь очень медленно, как сам чувствую свое тело, где мышцы и так стонут от перегрузки, не поспевая за мозгом, что уже все просчитал, наметил, как, что и чего, теперь скучает, я нажимал на курок еще до того, как из-за угла коридора покажется человек, и пуля покидала ствол как раз в момент, когда он начинал высовываться вполглаза, но увидеть ничего не удавалось, пуля отбрасывала обратно уже с разбитым черепом.
